Ну а я всегда находил в этом слове нечто мелодичное.
— Америка, милая, я искренне надеюсь, что ты найдешь в этой клетке что-нибудь, за что стоит побороться. После всего, что я сейчас услышал, могу только представить, что будет, если ты в тебе проснется желание победить.
Я спустился со скамьи на землю, вставая перед ней на одно колено и беря ее за руку. Она задержала свой взгляд на наших сплетенных пальцах, так и не поднимая его, чтобы посмотреть мне прямо в глаза, и я возблагодарил небеса за это. Потому что иначе она бы заметила, как поражен я был, когда впервые по-настоящему увидел ее. В самый подходящий момент облака рассеялись, и луна осветила ее лицо. Как будто недостаточно было того факта, что она не боялась в моей компании быть собой. Нет, она, к тому же, была еще и ослепительно красива.
Под густыми ресницами притаились голубые, словно лед, глаза — живительная прохлада, компенсирующая пожар ее волос. Ее кожа была безупречно гладкой, а щеки чуть розовели после плача. Ее нежные полные губы были слегка приоткрыты.
В моей груди что-то встрепенулось, словно огонь заполыхал в камине от крохотной искры, словно солнце согрело своими лучами холодный полуденный воздух. Это тепло задержалось на мгновение в моем теле, творя необъяснимые вещи с моим пульсом.
— Если хочешь, я скажу прислуге, что тебе нравится сад. Тогда ты сможешь приходить сюда по ночам, и стражники тебя не остановят. Однако мне будет спокойней, если один из них будет тебя сопровождать, — я решил не беспокоить ее, объясняя, как часто на нас нападали. Если она будет в саду, когда повстанцы решат напасть, стражник проводит ее в безопасное место.
— Не думаю… что мне от тебя что-то нужно, — она осторожно выдернула свою руку из моей и отвела взгляд.
— Как пожелаешь, — меня несколько огорчил ее ответ. Что такого ужасного я сотворил, чтобы она так меня отталкивала? А может быть, эту девушку попросту невозможно было завоевать. — Ты скоро зайдешь внутрь?
— Да, — прошептала она.
— Тогда я оставлю тебя наедине с твоими мыслями. Возле дверей будет стража, они тебя впустят.
Я не хотел ее торопить, и все же чувство тревоги не покидало меня.
Я боялся внезапного нападения и не хотел подвергать жизнь этой девушки опасности, даже несмотря на то, что она не проявляла ко мне ни малейшего интереса.
— Спасибо… эм, Ваше Высочество, — на этот раз я уловил в ее голосе некоторую уязвимость, и понял, что дело, возможно, было вовсе не во мне. Кто знал, может она просто не могла справиться со всем, что так внезапно на нее навалилось? Разве я мог винить ее за это? Заведомо ожидая отказа, я все же решил рискнуть еще раз.
