– И сколько же стоила эта лошадь?
– Сейчас трудно сказать, доктор Ватсон, – ответил Тимпсон с циничной усмешкой, – однако граф предъявил мне несколько платежных векселей, подписанных Чарли, на сумму пятьдесят тысяч гиней. Сам Чарли утверждает, что жеребца не покупал, а подписи на векселях фальшивые. Грек, естественно, пригрозил подать в суд. Необходимо как можно скорее достичь компромисса, иначе огласки не избежать. По просьбе леди Макгрегор, я обратился за советом к знаменитому барристеру сэру Хамфри Ардену – королевскому адвокату, и он, взвесив все факты, порекомендовал мне найти деньги и выплатить долг, не доводя дела до суда.
Видите ли, при иных обстоятельствах сэр Хамфри такого бы не посоветовал, ведь его связывала близкая дружба с покойным мужем леди Макгрегор, которого он высоко ценил и уважал как героя Тель-эль-Кебира и Османси. Однако он также знаком с личным врачом леди Макгрегор и наверняка в курсе ее хрупкого здоровья, которое не позволит ей перенести открытый суд и последующую громкую огласку дела. В общем, согласно моим инструкциям, она дала согласие выплатить графу пятьдесят тысяч гиней.
– А лорд Донерли обыкновенно любящий и заботливый сын?
– Конечно!
– Думаю, что люди, советами которых он руководствовался, использовали его в своих корыстных интересах. Может быть, они члены одной преступной группы.
– Кстати, говорят, что граф Альберто Веницилос на днях вернулся в Лондон.
– Для того, наверное, чтобы дальше шантажировать и запугивать молодого лорда, – заметил я.
– Само собой. Он занимает апартаменты в гостинице «Англетер» в Патрасе близ Олимпии, а также в Монте-Карло. Будучи поклонником спорта королей, сюда он приезжает, чтобы посетить «Гандикап Понсонби» в Ньюмаркете.
– В таком случае мы должны торопиться. Я немедленно отправлю телеграмму в Министерство иностранных дел. Сейчас в отеле «Карлтон» проживает греческая делегация – возможно, они помогут нам найти графа Веницилоса. А между тем мне необходимо посетить дом сэра Уолтера Уоллингтона в Хэмпстеде, мистер Тимпсон.
Поручив миссис Хадсон отправить несколько срочных телеграмм, мы с Холмсом прыгнули в кеб и помчались, под яростный звон колокольчика, по Бейкер-стрит. Без малого десять мы прибыли в Хэмпстед. Небо хмурилось, предвещая дождь, пока наш возница тащился в гору к дому Уоллингтона. Тимпсон отпер дверь своим ключом, и мы вошли в пустые пыльные комнаты, где зеркала были затянуты траурными занавесями.
