— Мне уже приходилось говорить неправду в своей жизни, и всегда это проходило как нельзя лучше. Вам лучше выйти в левую дверь, потому что я пойду через правую.
Мейсон сказал:
— Желаю удачи! — и прошел через левую дверь казино. Когда он был на полдороге к столикам с рулеткой, какой-то человек в прорезиненном плаще, еще блестящем от тумана и брызг воды, крикнул:
— Внимание всем! На борту судна совершено убийство. Никому не разрешено покидать судно. Просьба не пытаться выходить за пределы этой комнаты. Если вы будете содействовать полиции, процедура не отнимет много времени. В противном случае вы будете задержаны на судне до утра.
Перри Мейсон стоял почти в конце длинной очереди, которая змеей вилась к столику, за которым два полицейских записывали имена и адреса присутствующих й снимали показания. Покинутые игорные столы были единственным напоминанием оживления, которое обычно царило в этом зале, потому что смех, стук фишек и громкие разговоры смолкли. Единственными звуками, нарушавшими тишину, были теперь голоса офицеров, непуганые ответы работников заведения, да мерное потрескивание деревянной обшивки старого судна, качавшегося на волнах.
Тревожно нахмурясь, Мейсон рассматривал длинную очередь. Ему не удалось рассмотреть Матильду Бенсон, между тем, решительно все, находящиеся на борту, сейчас стояли в этой длинной очереди. Можно было с уверенностью сказать, что никто не мог бы пройти мимо поставленных у выхода охранников без письменного разрешения офицеров, проводивших опрос.
Во всех кабинетах хозяйничали полицейские, быстро и деловито выполняя свою работу: фотографировали место происшествия и сам труп, опыляли мебель специальными порошками, чтобы выявить отпечатки пальцев. То и дело кто-то из полицейских проходил мимо очереди, и все стоявшие в ней обращали к ним испуганные лица. Какой-то мужчина вышел из Т-образного коридорчика и, обращаясь к очереди, спросил:
— Кто из вас Перри Мейсон, адвокат?
Мейсон поднял руку.
— Подойдите сюда, пожалуйста, — сказал полицейский, повернувшись на пятках, и прошел в дверь. Мейсон последовал за ним. Проходя по коридору, он услышал шум голосов: обеспокоенная очередь стала обмениваться тревожными вопросами. Затем он услышал голос Чарли Дункана, который на самых высоких нотах выражал бурный протест против чего-то.
Мейсон прошел вслед за полицейским в приемную. Хмурые офицеры допрашивали Дункана. Когда Мейсон вошел в комнату, Дункан говорил:
