— Противно и глупо умереть от таблеток, — почему-то сказал я.
— А как не глупо и приятно? — спросила претендентка номер десять.
— Выстрелить себе в рот из револьвера. Чтобы мозги повисли на кафеле…
Когда Эля собралась отвезти меня к претендентке номер одиннадцать, я сказал ей:
— Слушай, может, хватит? Уже вечер.
— Хватит? — изумилась Эля. — Тебе сейчас позарез нужна женщина, с которой ты забудешь свою кикимору.
— Давай отложим это, — предложил я. — Или лучше знаешь что… У тебя есть друг?
— Нет, — сказала Эля. — Если я правильно поняла, ты имеешь в виду близкого друга? Нет, сейчас у меня нет парня.
— Ну вот. Может быть, я лучше попытаюсь забыть ее с тобой? Если ты, конечно, не возражаешь.
Эля не возражала, и я был рад, что оказался избавлен от дальнейшей канители с поиском претенденток. К тому же Эля понравилась мне больше других. По крайней мере, она не пукала в моем присутствии и не пыталась вытряхнуть скелет из моего шкафа при помощи дурацких тестов.
Мы поехали в дежурную больницу на Ботевградской улице разыскивать Михаила, моего приятеля.
6
В справочном бюро нам сказали, что никакой Михаил в последние три дня к ним не поступал, и посоветовали обратиться в приемный покой, где сперва с нами вообще не захотели разговаривать, потому что фамилию Михаила мы не знали, но потом сжалились и, полистав журнал, сообщили, что да, вчера ночью привезли какого-то порезанного парня, Михаила Копылова, ему сделали переливание, перебинтовали, и он, забрав окровавленную одежду, еще утром ушел домой. Потом приходил следователь, а потерпевшего уже и след простыл.
Я отказывался верить собственным ушам. Как мог уйти домой человек, чья окровавленная оболочка валялась вчера под фонарем? Может быть, Михаил воскрес и теперь бродит по улицам без пульса и дыхания, с одной эрекцией?..
Мне представился мертвец в истлевшей одежде, онанирующий ночью возле разрушенного женского туалета в парке. Луна освещает оскал черепа, голые, ослепительно белые задницы и разбивающиеся о кирпичи упругие струи мочи. Еще луна освещает девиз Михаила, мертвеца, вытатуированный у него на ребре ладони: «За Вас!»
Мы ушли из больницы, и я даже не стал спрашивать адрес этого зомби. Правда, перед уходом поинтересовался у медсестры в приемном покое:
— А не может ли быть какой-нибудь ошибки?
— Нет, — сказала она, устав от моей дотошности. — Ночью привозили одного порезанного, как раз Михаила, Копылова, крови было много, но ранения — непроникающие, неопасные для жизни. Еще он все кричал тут, что был на войне. Губастый такой парень…
