Способ седьмой. В город приезжает зверинец, и Роберт, забравшись в клетку к тиграм или волкам, начинает дразнить их, пока они живьем не сжирают его на глазах ошалевших посетителей.
Способ восьмой. Роберт Дезертиро, словно персонаж диснеевского мультика, ложится под каток. Несколько секунд слышится хруст костей, и от Роберта остается кровавое месиво с отвратительным запахом.
Способ девятый. Перед Робертом выстраиваются тысячи хорошеньких женщин. Они снимают трусики и нагибаются, а Роберт, жадно припадая к раздвинутым ягодицам, пьет выделения каждой, словно яблочный сок. Потом, захлебнувшись, он падает замертво.
Десятый способ был связан с железной дорогой, одиннадцатый заключался в собственноручном сдирании с себя кожи, а двенадцатый был мне по душе больше других: разбогатевший Роберт Дезертиро наполняет ванну духами «Сальвадор Дали», ложится в нее в нижнем белье своей любимой и лежит в ванне, пока не задыхается от дорогого его сердцу аромата.
Тринадцатый способ придумать я не успел, потому что старуха, похоронившая за гаражами пропасть котят, протащилась мимо с помойным ведром. Она долго и подозрительно, не узнавая, смотрела на меня, а от запаха гнили, которое извергало ее ведро, действительно можно было задохнуться.
— Здрасти! — сказал я старухе, а она не ответила и продолжила путь к мусорным контейнерам. Не знаю, может быть, в ведре у нее валялись очередные трупики котят.
Я поднялся с лавочки и, обреченно взглянув на свои одинокие, черные окна, побрел прочь.
2
Куда идти, я не знал. Цели не было и никого, кроме нее, видеть не хотелось.
К соседнему заплеванному подъезду подкатил вишневый БМВ, и из него вышла незнакомая девушка. Молодого парня, сидевшего за рулем, она чмокнула в щеку и пожелала ему спокойной ночи. Девушка улыбалась, вся светилась от счастья, и из этого нетрудно было сделать вывод, что она безумно влюблена в своего парня. В машине громко играло радио: я опять услышал старую и очень красивую песню «Поезд на Ленинград». Совсем недавно я слушал ее в «Тойоте» бизнесмена, когда он вез меня на деревенское полузаброшенное кладбище.
На улице было по-вечернему свежо, ветер нежно перебирал листья росших перед домом деревьев, и почему-то я, проходя мимо вишневого БМВ, вдыхая воздух, пропитанный выхлопными газами и красивой мелодией, почувствовал облегчение.
Нет, тоска не исчезла, видеть ее мне не расхотелось, и я все так же желал смерти, но, глядя на эту счастливую девушку, я просто понял, что в своих страданиях никогда не буду одинок. И эта полная эгоизма мысль, что кто-то страдает и будет страдать так же, как и я, утешила меня настолько, насколько может утешить больного раком сообщение, что у его соседа — СПИД. Я подумал, что сейчас эта девушка, продолжая светиться от счастья, придет домой, заберется в свою уютную белоснежную постель и, сжимая в объятиях какого-нибудь плюшевого мишку из своего детства, с нетерпением будет ждать завтрашнего дня, когда увидит своего парня снова, — но, кто знает, может быть, он уже разлюбил ее и предпочитает не говорить об этом, зная, что не приедет к ней никогда. Возможно, он полюбил другую, а потом, разлюбив и ее, полюбит еще и еще, а несчастные, брошенные девушки все равно будут ждать его, тоскуя и думая о нем. Не исключено, что кто-то из них совершит суицид.
