А сердце разрывается на части, я физически чувствую его перенапряжение, боль; еще мгновение, и оно не выдержит, разорвется. О, страдающая душа Иоланты Джильетти! Пусть мое сердце не выдержит, разорвется, но я не прекращу игры, пока не спасу тебя, не вырву из подземелий Камалоки к свету! И — о, чудо! — на сцене действительно замерцал, появился свет; он все плотнее, уже угадываются контуры фигурки, одежда — и вот рядом с нами, рядом с Софией и со мной, сама Далида. Благодарение Богу! я вырвал из чистилища скорбную душу, вызволил своим нечеловеческим устремлением, и в этом мне помогла старинная скрипка.
Что дальше? А ничего, я очнулся. Долгоиграющая пластинка не прошла и половины пути.
Что значит сей Опыт? Я действительно помог несчастной душе или это только отзвук желания? Конечно, не я, это моя Сущность затратила столько сил, это ей надобно в первую очередь помочь другой Сущности, попавшей в беду. Но ведь и я, как Личность, “при чем”. Ведь нелепый и ранний уход певицы из жизни — это и моя личная боль, моя скорбь и утрата; значит, мы уже вместе работаем во спасение заблудших душ, Сущность моя и моя Личность, — о, как прекрасно! Высшее “Я” сбрасывает вуаль и открывается перед человеком… Человек на-конец просыпается от долгого сна: чудесное пробуждение! До этого человек разный, с разорванным сознанием: низшее (Личность) не понимает Высшее (Сущность), не понимает ее цели — отсюда разрыв, страдание. После слияния человек един, “как морская вода, которая везде и всюду одна — соленая”.
P.S. Но если Сущность в состоянии вытащить чью-то грешную душу из глубин Камалоки, значит, ей ничего не стоит спасти и самою Личность, которую она опекает от рождения, как малое дитя? Иными словами, может ли моя Сущность спасти меня от треклятой болезни? Может, конечно, да, но не очень охотно почему-то делает это. Что ж, ей сверху виднее. Есть какая-то недоступная моему понятию целесообразность.! И потому остается одно: в полном бесстрастии и отрешенности произнести смиренно: “Да будет воля Твоя, Господи, Я готов”.
21 февраля, четыре часа утра. Боже мой, с кем поделиться, кому рассказать?! Снова парение, радостный полет высоко над землей… “Дирижабль”, все та же кабина, те же лица, фигуры в белом. Но связь более ясная, прозрачная, что ли, не успеешь и рта открыть — уже вот он ответ: четкий, понятный. “Вы хотите меня спасти?” — “Да, хотим”. — “И это возможно?” — “Вполне”. — “Господи, я вас так ждал… Вы, наверное, инопланетяне?” — “Это не имеет значения… Ну-ка, сынок, наберись мужества, потерпи…” И снова меня трясло и жгло, высасывало из меня больную плоть прямо-таки с корнем. Но теперь я вытерпел бы и не такие адские боли.
