Вот уже много часов «Легендарная Рыбка», подняв якорь и распустив паруса, плыла сквозь ночь, оставив далеко позади себя «Тайпей». Леонида Золтана похоронили по морскому обычаю, и на дне залива он встретился с толстяком Хи. Что до Боба Морана, Билла Баллантайна, Джека Скара и Лей Пин Тзинг, то они находились в каюте принцессы, сидя перед кучей драгоценных камней, из-за которых умер Золтан. Мужчины так и не знали, что предпримет китаянка.
Для Боба и Билла этот вопрос не был столь жгучим, как для Джека Скара, поскольку они не слишком рассчитывали на дележ сокровища, но догадывались, что Лей Пин Тзинг не предаст их смерти. Для бывшего же каторжника, наоборот, эти камни давали надежду на будущее, — на дом и встречу с семьей.
И вот Боб, кивнув подбородком на камни, решил задать вопрос молодой женщине:
— Так что же вы намерены делать, мисс Лей?
Китаянка улыбнулась. В ее взоре уже не было никакой суровости. Казалось, опасная женщина умерла в ней.
— Что я собираюсь сделать? Видите ли, без вас я уже была бы убита папуасами или Леонидом Золтаном с его сообщниками. И вы думаете, что я могу забрать большую часть сокровищ, которые вы для меня добыли?.. Думаю, что мы разделим его на четыре части. Каждого из вас эта часть сделает богатым…
Рука Морана легла на руку принцессы.
— Я надеялся, что вы так скажете…
Лей Пин Тзинг ничего не ответила, а лишь повернула свое лицо азиатской богини к Морану, а тот продолжал:
— Мне хотелось бы, чтобы вы оставили это ваше существование и скрылись где-нибудь, чтобы о вас забыли… Мне будет больно узнать однажды, что вас схватили, приговорили и, быть может, казнили. Вы, как я понимаю, достаточно богаты, чтобы вести мирную жизнь. Зачем вам пиратские сражения и убийства?
Какое-то облачко набежало на прекрасное лицо китаянки.
— Да, я богата, — глухо проговорила она, — очень даже богата, и эти камни не так уж много добавят к моим сокровищам… Но смогу ли я забыть когда-нибудь, что являюсь Бичом китайских морей?
Моран мягко улыбнулся.
— Нет ничего столь важного, девочка, чего нельзя рано или поздно забыть…
Она взглянула на него еще внимательнее, чем раньше. Возможно, никто еще не называл ее «девочка», и она была бесконечно признательна за это Морану.
