Я был главным героем представления. Все было прекрасно, свободно от горя и как бы преображено райским светом. Противоречия переродились в любовь. Приподнятые и гармоничные мысли соединяли отдельные образы и царили над ними. Божественное спокойствие окутало душу. Прекрасные небеса, разукрашенные розовыми и фиалковыми облачками, на вечные времена раскрывались передо мной. Я погрузился в них и увидел, что теперь нахожусь в свободном падении и подо мной — снежное поле. Мысли, объективные наблюдения и субъективные чувства развертывались одновременно.
Затем я ощутил тупой удар, и падение закончилось».
Другой пример Хейма — это отчет студента теологии, попавшего в 1891 году в железнодорожную катастрофу, когда обрушился Моншенстейнский мост. «Когда мы подъезжали к мосту через Бирс, — рассказывает студент, — я неожиданно ощутил резкий рывок. В тот же момент поезд внезапно остановился. Инерция движения отбросила пассажиров прямо к потолку. Из-за оглушительного металлического скрежета, я предположил, что произошло столкновение. Открыв дверь, сделал попытку выйти, но увидел, что следующий за нами вагон задрался вверх и грозил рухнуть на меня. Тогда я вернулся на место и собрался крикнуть соседу: «Отойдите от окна!»
Я закрыл рот, сильно прикусив язык, поскольку в кратчайшее мгновение произошло кошмарное падение. Я машинально вцепился в сидение. Руки и ноги функционировали нормально. Со скоростью молнии, на рефлекторном уровне стал отбиваться от досок, жердей и скамеек, валящихся на меня. В это время самым четким образом пронесся поток мыслей. Они говорили: «Следующий удар убьет меня».
Перед глазами стала быстро проноситься цепь картин, на которых представало всё мною любимое и то прекрасное, что я когда-то испытал. В перерывах между картинами звучала могучая мелодия прелюда, которую я слышал утром: «Бог всемогущ, небеса и земля покоят ся в Его руке; мы должны склониться перед Его волей». С этой мыслью в душе, находясь в центре происходящего вокруг смятения, я был захлестнут чувством бесконечного покоя. Вагон тряхнуло еще дважды, а затем его головная часть неожиданно врезалась в Бирс под прямым углом, а задняя, где я находился, раскачивалась из стороны в сторону, то свешиваясь над ограждением, то вновь наклоняясь к реке. Вагон был вдребезги разбит. Я лежал, зажатый со всех сторон, засыпанный грудой скамеек, досок, и ждал, когда на мою голову обрушится следующий вагон. Но неожиданно наступила тишина. Грохот стих. Кровь капала со лба, но боли я не ощущал. После непродолжительного барахтанья я выбрался из-под груды обломков и вылез через окно. Только тут я понял кошмарный масштаб произошедшей катастрофы».
