— Сеньор! — воскликнул возница, сразу очнувшись от испуга и боли.
Это был молодой, довольно коренастый и широкий в плечах мулат, с лицом, пожалуй, более мужественным, если не более надменным, чем у того, кто только что его отстегал. Он носил обычную в ту пору для кучеров на Кубе куртку темного сукна, обшитую галунами, пикейный жилет, рубашку с матросским воротником, холщовые штаны, огромные сапоги колоколом и черную круглую шляпу с золотым галуном. В ту пору у кучеров имелась еще одна неотъемлемая принадлежность наряда — двойные серебряные шпоры, которых сегодня у мулата не было.
— Эй ты! — грубо окликнул его хозяин, ибо им и был молодой Леонардо. — Дрыхнешь себе, а лошади стоят без присмотра — так, что ли? А если б они вдруг испугавшись чего-нибудь, понесли по этим дьявольским улицам?
— Что вы, сеньор, да разве я спал! — осмелился возразить кучер.
— Как не спал? Право, Апонте, можно подумать, что либо ты меня совсем не знаешь, либо считаешь за дурака. Ну, вот что: садись-ка сейчас, а там я сведу с тобой счеты. Отправляйся с коляской к дому, где идет куна, захвати тех двух сеньорит, которых ты отвозил туда, и развези их по домам. Я буду ждать тебя у стены монастыря святой Клары, на углу Гаванской улицы. Только смотри не разрешай никому ехать на запятках, слышишь?
— Слышу, сеньор! — ответил Апонте, трогаясь в направлении переулка Сан-Хосе. У подъезда дома, где танцевали, Апонте, не спешиваясь, обратился к входившему в дом незнакомцу: — Не откажите передать сеньорите Сесилии, что коляска подана.
Несмотря на это добавление к имени, принятое на Кубе только по отношению к белым девушкам, неизвестный в точности выполнил данное ему поручение.
Сесилия тут же встала из-за стола и в сопровождении Немесии и хозяйки пошла за накидкой. Мерседес проводила их до дверей, где столпились еще не успевшие разойтись мужчины. Здесь, все еще обнимая Сесилию за талию, чтобы подчеркнуть свое дружеское расположение к ней, мулатка шепнула девушке:
— Не доверяйся мужчинам, милочка, не то как раз погубишь свою честь.
— Но разве я кому-нибудь из них доверилась сегодня, Мерседита? — удивилась Сесилия.
— У этого экипажа есть хозяин, — ответила Мерседес, — а даром никто ничего не даст, имей это в виду. Надеюсь, ты меня понимаешь?
Разговор оборвался; Канталапьедра, состроив плаксивую физиономию по случаю отъезда Сесилии, вызвал всеобщее веселье; Пимьента усадил подруг в экипаж, и все общество наконец разошлось.
