Когда девушки проходили из столовой во внутренние комнаты, красавица спросила подругу довольно громко, так что некоторые из присутствующих могли услышать:
— Ты видела его, Нене[19]?
— А ты что — ослепла от любви? — вопросом на вопрос ответила подруга.
— Да вовсе нет, дорогая. Просто я его не заметила. Что же тут особенного?
— Да ведь он пролетел, как стрела, мимо тебя, как раз когда мы входили!..
Тут королева бала быстрым взглядом окинула группу мужчин, которые почтительно кланялись, любуясь ею и желая привлечь ее внимание. Однако девушка, наверное, не увидела среди них того, чье имя так и не было названо. Она нахмурилась и стала проявлять признаки беспокойства. Канталапьедра, который слышал разговор подруг и заметил растерянное выражение лица красавицы, воскликнул:
— Как? Разве ты меня не видишь? Я здесь, мой ангел!
Девушка сделала весьма выразительную гримасу и ничего не ответила. Зато Немесия, которая за словом в карман не лезла, отпарировала скорее бойко, чем находчиво:
— Да если бы вы, сеньор, здесь хоть всю жизнь проторчали, никто бы о вас и не вспомнил.
— А я не с тобой, простушка, разговариваю!
— Не больно-то мне нужно, чтобы вы со мной разговаривали!
— Ну и язычок… — вздохнул комиссар.
Весь этот разговор занял какое-то мгновение — только то время, пока девушки проходили мимо расступившихся перед ними мужчин, причем ни одна из них не замедлила шага и даже не обернулась к Канталапьедре. В дверях гостиной хозяйка дома с распростертыми объятиями встретила подруг. То ли желая сказать приятное, то ли вполне искренне, Мерседес воскликнула:
— Только вас мы и ждем, чтобы открыть бал! — И тут же, обращаясь к младшей из подруг, продолжала: — А как себя чувствует Чепилья? Почему она не с вами? А я уж было подумала, не случилось ли чего?
— Еще немного, и я бы тоже осталась дома, — ответила девушка. — Чепилья не совсем здорова; к тому же она стала такой несносной! Экипаж ожидал нас не меньше получаса.
— Оно и лучше, что Чепилья не приехала, — согласилась Мерседес, — ей бы не выдержать. Ведь танцы будут до самого утра. Дайте-ка ваши накидки!
Пора было начинать торжество. В комнату, где расположились матроны, вошел высокого роста лысый мулат, уже в летах, хотя и крепкий на вид. Широко разведя руки, он остановился перед Мерседес Айала и хрипловатым голосом произнес:
— Я за вами, моя чаровница, за вами, моя прелестная насмешница! Пора открывать бал!
— Нет уж, не в ту дверь стучитесь, — смеясь, ответила Мерседес.
