— Очень рада вас видеть! — тепло приветствует она нас, и в ее голосе практически не заметен корейский акцент. — Садитесь, садитесь.
Мы усаживаемся в кресла, и она мягко забирает из руки Карлоса его гитару.
— Положу ее для тебя на сцене.
Приложив свободную руку к подбородку, она прищурившись смотрит на меня.
— Думаю, сегодня ты попробуешь имбирно-манговый чай, а ты — малиновый с медом?
Мы оба улыбаясь киваем. В первое наше посещение я сделала ошибку, попросив меню, и Лана перебрала около сорока видов чая, прежде чем решила, что же я буду пить. С тех пор мы никогда не заказываем себе чай сами, и напитки выбирает нам она. Я совсем не против. За три года она ни разу не падала мне то, что бы мне не пришлось по вкусу.
Карлос провожает ее взглядом и наблюдает, как она осторожно кладет его гитару рядом со старым музыкальном автоматом у сцены. Сцена представляет собой маленький квадрат с подключенным к старому усилителю микрофоном и потертым бардовым стулом. Но Карлос любит выступать здесь больше всего. Здесь тихо, интимно, и тут идеальная акустика.
Чуть развернувшись, Карлос кивает головой поверх плеча.
— Он здесь.
Я вскидываю голову. На одну идиотскую секунду я решаю, что он говорит о Логане. Осматриваюсь, но Логана не вижу.
— Кого? — в замешательстве спрашиваю я.
— За мной слева. Нет, слева с моей стороны.
Я смотрю ему через плечо. Красавчик из «Блумингдейл» пришел с двумя друзьями.
— Ты?..
— Я может и упомянул, что прихожу сюда иногда поиграть, — насупился Карлос, — но уж точно его не приглашал.
— Почему нет?
Он поправляет полы своего серого жилета.
— Если бы я знал, что он придет, то…
— Струсил бы?
Подняв плечо, он с дерзкой улыбкой касается им своего плеча.
— Надел бы свою дорогую синюю рубашку.
— Но петь-то ты все равно будешь? — спрашиваю я, наклоняясь вперед и устраивая локти на столе.
Карлос проводит рукой по своим темным волосам.
— Конечно. Может быть. После чая.
Стоит ему произнести эти слова, как к нам с серебристым подносом подходит Лана. Она аккуратно ставит на стол перед нами две пустые чашки, кладет в каждую из них медно-красный шарик скрученного чая, затем расставляет сливки, сахар, ложки и тарелочку со свежими лавандовыми булочками.
— Дайте чаю завариться пять минут, — велит она, разворачивается и направляется к другому столику.
Мы наливаем в чашки горячую воду из белого чайничка, прекрасно зная, что если не послушаем Лану и начнем пить чай раньше чем через пять минут, то позже она будет прожигать нас недовольными взглядами.
