.
Он отвечает: «Только если хочешь опозориться, придя в абсолютно таком же наряде, как и я».
Через два с половиной часа мы подходим к маленькому бутику, который я до этого не замечала. В его витрине висит самое потрясающее платье, какое я только видела. Серебристое, с тончайшим прозрачным черным кружевом поверх, обтягивающее, с v-образным вырезом и идущими по рукам и спине кружевами. Оно короткое, я такие еще никогда не носила, но не настолько короткое, чтобы его можно было назвать распутным. Оно смелое, провокационное, сексуальное. И я в него тут же влюбляюсь.
Кэссиди замечает, как я поедаю это платье глазами.
— О да, вот это платье! Иди примерь.
Она подталкивает меня к входной двери и ведет к примерочной, на ходу говоря продавцу принести нужный размер.
Платье идеально садится. Кэссиди поднимает мобильный, чтобы сделать снимок, но Дарла закрывает его рукой.
— Не надо. Такое платье должно быть преподнесено в качестве сюрприза.
Я тянусь к ценнику, морально готовясь к шокирующей цене, но она на удивление в рамках приличной.
— Бруно и не подозревает, какой удар его ожидает, — с легкой завистью говорит Кэссиди.
Сама она выбирает светло-розовое платье в пол, с расшитым бисером корсетом, а Дарла берет себе простенькое зеленое вельветовое платье в стиле 70-х годов. Дорога домой всегда кажется короче, так что я расслабляюсь и наслаждаюсь компанией. У меня никогда не было подружек — Карлоса к подружкам не припишешь, — и иметь их довольно мило. Хоть мне и плевать на 90 процентов их болтовни, все равно забавно слушать, как они обсуждают знаменитостей, макияж и то, насколько далеко можно зайти в выборе цвета для волос — это мне особенно понравилось.
Их щебетание — белый шум на краю моего сознания. Пусть говорят, мне все равно добавить совершенно нечего.
Кэссиди довозит меня до моего дома около одиннадцати вечера, и мама ждет меня в дверях с воспаленными глазами.
Я написала ей смс о своих планах, но не сообразила, что шоппинг займет гораздо больше времени. Никак не ожидала, что она будет меня ждать.
— Много же времени у вас заняли покупки, — говорит она, закрывая за мной дверь.
Логан сидит на диване, пялясь в телевизор.
— Она волновалась, — не оборачиваясь ко мне замечает он. — Не обижай ее. Она тебя все это время ждала.
Я знаю, что он большую часть дня провел рядом со своей мамой, которая сейчас страдает так, как я даже представить себе не могу. Я смотрю на свою маму, действительно смотрю, впервые за месяцы. А может быть, и годы. Ее волнистые волосы потускнели, под глазами пролегли темные круги, а кожа стала бледной, слишком бледной.
