Было два часа пополудни, когда Бен высадил ее за квартал от дома. Она хотела просмотреть почту ei подписать несколько чеков. Она должна была заплатить Маргарет и оставить ей побольше денег на продукты, несмотря на то, что уже длительное время не появлялась дома, чтобы поесть. Она утоляла сердечные порывы и аппетит совсем в другом месте. Она писала все свои картины у Бена, включая даже ту работу, над которой она скрытно трудилась в то время, когда его не было дома.
Дина вошла в дом и позвала по имени Маргарет, чтобы убедиться, есть ли кто в доме. Но Маргарет там не было. А почему она должна быть? Ведь Дины долго не было, и поэтому было очень мало работы по дому. Она обнаружила обычную стопку счетов и неинтересных приглашений; ни одного письма от Пилар, ничего не было от Марка. Он не писал ей писем. Он звонил по телефону. Ему тоже не было писем. Всегда, когда он находился в отъезде, Доминик приходила в дом три раза в неделю и отбирала его корреспонденцию, чтобы отправить ее адресату вместе с официальными бумагами.
Она медленно направилась наверх в свою комнату, держа почту в одной руке, а другой опираясь на перила, и остановилась в самом начале лестницы. Возвращение сюда действовало на нее угнетающе. Это было похоже на то, как если бы ее заставляли расстаться с мечтой, снова стать взрослой; как будто в этот момент она удалялась от человека, который говорил ей о замужестве и двенадцати ребятишках. Она улыбнулась сама себе, размышляя об этом, и вздохнула, услышав звонок телефона. Она решила не брать трубку, но затем решила полюбопытствовать: может быть, это Бен, остановившийся в ожидании ее у таксофона. Для нее все было так, как будто в этом мире вообще больше никого не существовало, только они вдвоем. Она даже не могла себе представить, что это мог быть кто-нибудь другой, кроме Бена.
— Да? — Когда она ответила, на ее лице блуждала улыбка.
— Алло? — О, Господи, это был Марк. — Алло?
— Марк?
Она тянула время.
— Разумеется. И я хотел бы, чтобы ты объяснила мне этот сумасбродный поступок с выставкой. Доминик только что звонила мне.
— Как мило.
— Я говорил тебе, что думаю по этому поводу. А то, что ты сделала, отдает очень плохим вкусом. — Его голос звучал сердито.
— Напротив, я могу заверить тебя, что все было сделано наилучшим образом.
— Это, дорогая моя, спорное утверждение. Ты прекрасно знаешь, что я запретил тебе участвовать в выставках. А какой шум вокруг этого! Ради Бога, Дина, ты напоминаешь мне каких-то хиппи.
