— Иди, помоги мне. — Мамуля проворно шустрила у плиты, забыв про пуховый платок и печаль.
Все-таки любит она свою подругу. По квартире разносился дивный запах обжирального ужина. Я представил, как грозная подполковница оттянется за домашним ужином, и зажмурился. Мне уже не грезился одинокий странник в пустыне, уныло бредущий по зыбучим пескам.
В тот злополучный вечер решилась моя судьба. Гюзель Аркадьевна Юмашева, так зовут тетю Галю на службе, одним махом стерла из моей памяти картинку с одиноким солдатом. Она предложила другой вариант.
— Представь себе, что ты — Эраст Фандорин! Читал книги Бориса Акунина? Не читал? Плохо дело! Срочно прочитай, даю тебе два дня на изучение творчества великого писателя нашей современности.
Не пойму я, когда она шутит, а когда говорит всерьез. Наверное, никто этого не может понять, ни моя мутер, ни мужья тети Гали, ни, разумеется, ее многочисленные женихи.
— Так вот! Представь себе, что ты — Эраст Фандорин! Герой нашего времени! Чацкий! Онегин! Александр Матросов! Базаров! Рудин! Раскольников, э-э, не-ет, только не Раскольников. Он нам не годится. Кто же еще? — Тетя Галя поджала губы.
Классная тетка! Не зря она изводит себя медом и орехами. Выглядит, как фотомодель для солидных женщин. Неужели такие фотомодели бывают? Что-то я не слышал…
— Ты еще Василия Теркина вспомни. — Мама легкомысленно прикалывается в присутствии тети Гали.
— А что? Чем не герой Василий Теркин? Это тебе не Саня Белый. Кстати, где Саша? Куда твой герой запропастился?
— На даче. Вторую неделю там живет. Мы ему надоели. — Мамуля абсолютно не стесняется прикалываться.
— Он теперь знаменитый стал, тезка народного героя, — ворчит тетя Галя и продолжает, не забывая уплетать долму за обе щеки: — А тебя, юноша, я отправлю служить в уголовный розыск. Хоть жизни научишься, пооботрешься там, человеком станешь. Привык жить без трудностей, нужды не знаешь.
Это какое-то целое поколение зловредных людей, и полноправными членами этого поколения являются мои родители и их подруга. Они все прошли коммуналки и общежития, работу на стройке и всякую лабуду, именуемую суровыми тяготами жизни. Эти зловредные люди способны выжить даже на Северном полюсе, в тайге, в пустыне, их хлебом не корми, дай только вспомнить про их тяжелую юность.
— Обтереться можно и в армии! — Я не даю себя в обиду и безжалостно жалю поколение зловредных людей.
— Ну уж нет! — Оба полноправных представителя зловредного поколения вскинулись, как заполошные. — Ни за что!
