* * *
От Фурштадтской до Кирочной улицы ходьбы пять минут от силы. С моими ногами, привыкшими топтать пустыню с зыбучими песками, разумеется, мысленно, дойти до Кирочной вообще полминуты. Но я шел медленно, соображая, что я скажу Юле-Юле-Юлечке-Юлии-Юлии Валентиновне. Как она меня встретит? И почему Резвый с его костылем знает, где поселилась моя Юлечка-красотулечка?
Наверное, он назначил тайную встречу Леониду Иванычу, чтобы спросить его, стоит ли передавать ценную информацию новому хозяину в лице Сергея Петровича Стрельникова. Но Вербный, как настоящий служака, не собирается наносить урон любимому ведомству и заодно конкуренту, подсидевшему его в должности.
«Вербный оказался совсем не вредным», — подумал я и рассмеялся.
Какая-то тетка шарахнулась от меня, испуганная неожиданным задиристым смехом. А я смеялся, повторяя вслух: «Вербный совсем не вредный, Вербный совсем не вредный!»
«Двадцать второй дом, квартира шестьдесят, код тридцать восемь семьдесят шесть», — повторял я между присказками о Вербном совсем не вредном.
«Что я ей скажу? — подумал я, нажимая кнопки кодового замка. — Просто посмотрю ей в глаза и уйду!»
С этими мыслями я переступил первые ступеньки на лестнице.
Наверное, я все-таки трус, потому что внутри у меня начало что-то дрожать и посылать всякие дурацкие сигналы по всему организму. А вдруг там сидят еще какие-нибудь друганы? И они снова меня подвесят к люстре?
Я представил себя в бездонной палате Мариинской больницы, мамины потуги на мужество, ее с трудом сдерживаемые слезы, и мои ноги повернули вспять, совсем как сибирские реки по пустыне. Про сибирские реки я недавно слышал по телику, там московский мэр голосил, что надо срочно две сибирские реки загнать в другую сторону и продать туземцам за золото. Я никак не мог понять, откуда у туземцев золото, если у них даже воды нет в наличии. И потом, если московский мэр начнет продавать сибирскую воду в пустыню, где же будет бродить мой одинокий солдат в огромных ботинках? Где он найдет пустыню? И так все пустыни заняты то американцами, то еще кем-нибудь.
Я открыл дверь на улицу и понял, что домой идти мне по-прежнему не хочется. Тогда я снова повернул обратно и махом одолел три этажа. Я даже не сосчитал, сколько ступеней на лестнице, а ведь всегда это делаю, еще с пятого класса, с той самой поры, когда прочитал, как Шерлок Холмс заставлял доктора Ватсона считать ступени, замечать плевки и подбирать окурки, дескать, все это сгодится при раскрытии очередного преступления. Наверное, бог меня наказал за то, что я целых десять лет только тем и занимался, что считал ступени, запоминал номера на машинах и обращал внимание на все окурки, что валялись передо мной. Слава богу, окурки я не подбирал. До этого дело не дошло.
