— Куда можно выбросить?
— Выбросить?! — воскликнул он. — Ты больше не хочешь?
— Нет, оно же растаяло.
— Давай мне!
Она протянула ему протекающий вафельный рожок, думая, что он пойдет его выбросить в урну, но Тюаль с жадностью отправил остатки мороженого себе в рот. Тамара замерла от удивления.
«Он видит меня всего третий раз в жизни и, не брезгуя, доедает…»
Молодая женщина даже представить себе не могла, чтобы кто-то из ее знакомых мог такое сделать. Она невольно поморщилась, глядя на Ксавье в его дурацкого цвета брюках, туфлях на босу ногу и с идиотским треугольным чубчиком на лбу. Ко всем его «достоинствам», он еще постоянно сморкался в бумажные платки. Утешением ей послужило бессмертное замечание Генриха IV.
«Париж стоит мессы», — вздохнув, подумала молодая женщина.
Она даже не могла представить, сколько ей придется испытать. Может быть, узнав, Тамара отказалась бы от этого дара судьбы, но хитрая Фортуна никогда никому не показывает свои прейскуранты заранее, она расставляет замысловатые ловушки, разбрасывает сладкую приманку, и человек, думая, что наконец-то судьба смилостивилась и улыбнулась ему, радостно ступает на путь страданий и несчастий.
* * *
В прохладном, с кондиционированным воздухом, вагоне скоростного экспресса, похожем на салон самолета, Тамара с удовольствием устроилась у окна, но полюбоваться красотами прекрасной Франции ей не удалось. Через несколько минут после отправления весь пейзаж за окном слился в одну зелено-голубую массу. Экспресс летел с захватывающей дух скоростью, но при этом его не шатало, не трясло, словно он мчался не по земле, а парил в воздухе. Тамаре так понравилось это комфортабельное путешествие, что было жаль покидать гостеприимный вагон.
На привокзальной площади города Нанта они сели в машину Ксавье. Утром, отправляясь в Париж за Тамарой, он оставил свой маленький «Рено» на стоянке.
— Через час будем дома, — облегченно сказал Тюаль.
Они мчались по ровному, блестящему чистотой шоссе мимо очаровательных деревушек. Дома поразили Тамару. Нельзя было найти двух похожих. Построенные в основном из белого камня, они восхищали своей архитектурной выдумкой и цветами, которые пышными охапками словно выпадали из окон. Перед домами были чистые зеленые дворики, ровные невысокие заборы ограждали владения. Никаких тряпок, дырявых ведер, покосившихся калиток, убогих сараев. Вместо этого небольшие фонтаны, милые фигурки ангелов, широкие вазы.
«Отчего так? — думала Тамара. — Ведь и нам никто не мешает починить калитку, выкрасить ее, снять ржавые крючки, убрать во дворе лежащие годами какие-то доски, трубы, ящики и вместо втоптанных в грязь кирпичей положить асфальт, разбить клумбы…»
