— Еще дня три, и премьер-министр его сдаст, — пророчески объявил Лаксфорд. — На что спорим? — взглянул он в сторону Родни.
— Я бы сказал, три дня — это много, Ден, — Родни мысленно ухмыльнулся выражению лица Лаксфорда. Редактор терпеть не мог, когда его называли уменьшительным именем.
Прищурив глаза, Лаксфорд оценивал реплику Родни. «Он не дурак, наш Лаксфорд, — подумал Родни. — Он не взлетел бы так высоко, если бы не умел замечать подстерегающие его за углом опасности».
Лаксфорд опять переключился на репортера:
— Что у вас еще?
Корсико ногтем отчеркнул пункты своего отчета.
— Жена члена парламента Ларнси клялась вчера, что останется с мужем, но, по сведениям из одного моего источника, сегодня вечером она уезжает. В связи с этим мне понадобится фотограф.
— Родни это обеспечит, — сказал Лаксфорд, не взглянув в сторону своего зама. — Что еще?
— Ассоциация сторонников консервативной партии Восточного Норфолка сегодня проводит совещание с целью обсудить «политическую жизнеспособность» их члена парламента. Мне позвонил один человек, член этой ассоциации, он говорит, что Ларнси предложат выйти из игры.
— Что еще?
— Мы ожидаем комментариев премьер-министра. Ах, да, еще одно — анонимный звонок с утверждением, что Ларнси всегда интересовался мальчиками, даже в школе. А жена служила лишь ширмой с первого дня их супружеской жизни.
— А что насчет этого мальчика-на-час?
— Он пока что скрывается. В доме своих родителей в Южном Ламбете.
— Он собирается говорить? Или его родители?
— Над этим я пока работаю.
Лаксфорд опустил передние ножки стула на пол.
— Отлично, — сказал он и ехидно добавил со своей треугольной улыбкой: — Продолжай в том же духе, Митч.
Корсико шутливым жестом притронулся рукой к полям стетсона и направился к выходу. Он был у двери, когда она распахнулась и перед ними появилась шестидесятилетняя секретарша Лаксфорда с двумя пачками писем. Она направилась к столу для совещаний. В первой пачке конверты были вскрыты, секретарша положила их слева от Лаксфорда; во второй конверты оставались невскрытыми, на них виднелись пометки «лично», «секретно» или «только для главного редактора» — эти она положила справа. Затем секретарша вынула из редакторского стола нож для бумаг и положила его на стол для совещаний ровно в двух дюймах от стопки невскрытых конвертов. Она также взяла корзинку для бумаг и поставила ее рядом с креслом Лаксфорда.
— Что-нибудь еще, мистер Лаксфорд? — почтительно спросила она, как спрашивала каждый день перед уходом домой.
