По-видимому, беседа его удовлетворила. Он встал, улыбнулся и с жаром произнес:
— Какая великая страна! Чтобы человек, как я, говорить с миссис Парламент. Просто пойти, сесть и говорить самому миссис Парламент. Это великое дело.
Ив пожала ему руку так, как всегда во время приема пожимала руки избирателям своего округа по окончании визита: сжимая ладонь посетителя между двумя своими на манер сэндвича. Когда дверь за ним закрылась, она позвонила в приемную секретарше.
— Хочу несколько минут передохнуть, Нуала, — сказала она. — Сколько еще осталось?
На что Нуала, понизив голос, ответила:
— Шесть. И опять звонил мистер Вудворт. Он сказал, это очень срочно. И что вы должны позвонить ему, как только у вас будет перерыв.
— По поводу?
— Я спрашивала его, миссис Боуин, — ответила Нуала таким тоном, чтобы стало ясно, как неодобрительно она относится к пристрастию Вудворта разыгрывать из себя великого контрразведчика, делая секрет из самой простой информации, как будто каждый раз речь шла о вопросе национальной безопасности. — Если хотите, я дозвонюсь до него и потом переключу на вас.
— Сначала я приму еще одного посетителя.
Ив сняла очки и положила их на стол. Она находилась в офисе ассоциации избирательного округа с трех часов дня. Это был ее обычный пятничный прием, но ничто, кроме потока посетителей и назначенного с председателем ассоциации совещания, не было обычным. Вместо того, чтобы свободно управлять ходом беседы, имея наготове ответ на каждый вопрос или требование, она обнаружила, что не может сконцентрировать внимание. Не раз под предлогом того, что она записывает основные пункты, ей приходилось просить повторить вопросы и сделать пояснения. Все это считалось обычной практикой для встреч депутатов парламента со своими избирателями, но было совершенно необычным для Ив Боуин. Незаурядная память и удивительная гибкость ума всегда были предметом ее гордости. И то, что сейчас она испытывала затруднения в беседах с избирателями, на чьи жалобы ей следовало бы быстро отреагировать, занести в картотеку и решить вопрос с минимальными затратами умственной энергии, говорило ей, как легко это могло навести окружающих на мысль о ее душевном надломе, который она решительно намеревалась скрыть.
Чтобы подавить в себе волнение, вызванное исчезновением Шарлотты, она должна была постоянно чем-то заниматься. До сих пор ей это удавалось, но сейчас напряжение начинало брать над ней верх. И тот факт, что она не могла с ним справиться, угнетал ее сильнее, чем само исчезновение дочери. Прошло всего двое суток, как она пропала, и Ив понимала, что, если она хочет выиграть в этой борьбе с Дэнисом Лаксфордом, ей нужно приготовиться к длительной осаде. И единственным способом справиться с этим было полностью сконцентрироваться на текущих делах.
