— Хватит. Уже нет.
— У меня есть, — шепнул Генка.
— Дай… только осторожно.
Мальчик достал конфеты и дрожащей рукой положил их в протянутую лапу. Миша принял подарок и трижды наклонил голову.
— Благодарит, — объяснил укротитель.
Разумеется, Генке больше всего понравился медвежонок.
На следующий день Сребницкий рассказал в классе обо всем, что видел. Многие откровенно завидовали ему и просили, если можно, взять и их в цирк.
— Что вы! — удивился Генка. — Нельзя всем. Вот когда открытие будет — пожалуйста.
— Мы тогда и без тебя пойдем, — сказал Генкин друг Коля Щеголь…
Почти каждый день Генка бывал в цирке. Проходил он прямо к медвежонку. Миша сразу же узнавал его, подбегал к краю клетки и, высунув морду, тянулся к нему.
— Миша! Стойку! — кричал Генка и делал несколько шагов вдоль клетки. Переваливаясь с ноги на ногу, медвежонок шел за ним, поворачивая чуть-чуть набок голову, и глаза его, маленькие, хитрые, светились, как два уголька. Генка радостно смеялся и угощал «артиста» конфетами и пряниками…
Мальчик заметил: как только появлялся Крысюков, Миша забивался в дальний угол клетки и не выходил оттуда, пока «бочонок», — так Генка назвал Крысюкова, — не уходил. Однажды медвежонок не отошел, и «бочонок» ударил его палкой по лапе. Генка искал в это время конфеты в сумке и видел только мелькнувшую палку и слышал жалобный рев зверя. В первое мгновение мальчик не понял, что произошло, но когда палка поднялась еще раз, он схватил Крысюкова за руку.
— Не надо! — вскричал Генка и встретился со взглядом Крысюкова, полным холодного любопытства.
— Почему? Тебе жалко?
— Не надо! — упрямо повторил Генка и с такой силой потянул к себе палку, что Крысюков выпустил ее.
— Да ты сильный… ну, ладно, отдай.
Крысюков не уходил. Несколько смущенный, он хотел, видимо, объяснить свой поступок.
— Ты еще мал, товарищ Геннадий из 6 «А». Вырастешь, тогда узнаешь — зверя палкой учат… Если бы не я, они бы уже давно твоего дядю Гришу разнесли…
Сказав это, Крысюков спохватился: зачем открывать душу перед каким-то мальчишкой? Он ведь не поймет, а услышанное переврет… Разве кто-нибудь сумеет оценить старания Крысюкова? Никто. А ведь он мечтал стать таким же, как Григорий Захарович Зубов. Но не хватало терпения, не нашлось смелости. Да, именно, смелости. При одном виде страшной раскрытой пасти, зеленых глаз тигра Крысюкова вгоняло в холодный пот. Он остался только надсмотрщиком, даже не помощником укротителя…
— Понял меня, мальчик?
