Пожилой, но все еще крепкий мужчина с длинными усами, утирал слезы. Он шагнул вперед и впервые за много лет обнял сына. Гэлайн затрепетал от радости и заполнившего его ощущения счастья. Он так долго добивался, чтобы отец обратил хоть какое-то внимание на него, пусть наказывает, прикажет высечь, мальчику было все равно. Теперь он слышал глухие быстрые удары сердца своего отца, прижимаясь к его широкой груди, обтянутой холодной кольчугой. Это было наивысшее счастье знать, что отец помнит и любит тебя. Наконец, мужчина отодвинул от себя Гэлайна.
- Как ты напугал меня, мой мальчик, - произнес старый рыцарь.
- Мы не позволили бы, чтобы бы с ним что-нибудь случилось, барон Энуорт, - раздался рядом незнакомый голос.
Гэлайн обернулся и увидел перед собой старика, облаченного в длинный белый плащ, ниспадающий до пола мягкими складками. Седая борода ровными прядями падала на грудь, а пронзительно-синие глаза сверкали задором. На миг мальчику показалось, что он глядит в другие глаза, необычайно мудрые и старые на еще молодом лице, черты которого были будто размыты. Гэлайн помотал головой, так что черные пряди волос больно хлестнули по щекам. Казалось, это был лишь миг, но взгляд старика изменился, став более пронизывающим.
- Мальчик мой, это Его благочестие, Учитель Священной Рощи, - рыцарь присел перед сыном. За его спиной возникли знакомые лица старших братьев. - Я пригласил его, потому что я не способен воспитывать волшебника.
- Волшебника? - тихо переспросил Гэлайн и даже оглянулся, надеясь увидеть этого необыкновенного человека. Но вокруг стояли один за другим три его брата, чуть в стороне, прислонившись к стене, стоял незнакомый молодой человек в дорожном простом плаще. Это волшебник? Но нет, взгляды всех присутствующим были направлены на него, хрупкого на вид десятилетнего мальчика с длинными нескладными руками и ногами и взлохмаченными черными волосами, придающими ему вид взъерошенного ворона.
- Это ты, - улыбнулся старик. - Ты поедешь с нами, теперь твой дом, надеюсь, на долгие годы, Священная Роща. Прощайся, вечером мы уезжаем.
Вспоминая эти мгновения через несколько лет, Гэлайн только улыбался. А тогда, тогда ему казалось, что наступил самый ужасный день в его жизни. Все суетились, что-то говорили, хлопали его по плечу, обнимали и без конца трясли, будто он груша. И только во дворе замка отец вновь обратился прямо к нему. Присев рядом с ним на ступени, старый рыцарь вдохнул, потом заговорил:
