Эбен скрылся под столом, возможно, чтобы достать свои столовые приборы, но, скорее всего, чтобы спрятаться от полнейшего безумия моей семьи. — Вы все невменяемые? — спросила я как можно более вежливо.
— На самом деле, это единственное разумное решение, — сказала спокойно мама. Она наколола на вилку брюссельскую капусту и съела её без спешки, прежде чем закончить, — Мы не можем оставить тебя без присмотра.
— Если вы все уйдёте и станете вампирами, то я останусь один, — проворчал Зак над своей тарелкой. — Как так может быть, что мне одному можно остаться, а Дженни нет?
— Ты хочешь, чтобы тебе всегда было двенадцать? — спросил у него папа.
Зак обдумал это. — Могу я стать вампиром в пятнадцать тогда?
— В двадцать шесть, — сказала мама. — Отличный возраст для мужчины. Получишь диплом и начнёшь карьеру, и затем мы подумаем над тем, чтобы укусить тебя.
— Но Дженни…
Я стукнула вилкой об стол. — Никто никого не сделает вампиром! Боже! — Я бросила немой вопрошающий взгляд на Эбена, который только что появился из-под стола с красным лицом. — Существуют правила на этот счёт, правда?
— Мы подадим прошение. — Папа кивнул решительно головой, выглядя непреклонно. — Мы убедим Хэйкона в необходимости специального решения. Я уверен, он разумный человек.
Эбен взорвался приступом кашля.
Папа подождал, пока он прекратиться. — Ну что же?
Эбен оглядел массу ждущих взглядов. — О Боже, — сказал он и уронил снова вилку. — Извините.
— Я не буду обращать вас в вампиров, — сказала я, скрестив руки на груди и пристально смотря на них всех. — Было бы странно быть родителями своих родителей.
— Это легко разрешается, сказала мама. — Эбен обратит нас.
Раздался приглушённый стук, когда Эбен ударился головой о стол внизу.
— Он не будут вас обращать! — выкрикнула я, желая, чтобы земля разверзлась и поглотила меня — или ещё лучше моих родителей. — Никто не будет этого делать, никогда!
— Ты хочешь увидеть, как мы все умрём? — спросила мама в упор.
Это заставило меня замолчать. Конечно, умом я понимала, что мои родители однажды постареют, и их больше не будет рядом — но вещи такого рода не должны случиться, пока я сама не постарею. Не пока мне ещё пятнадцать.
Суть в том, что мне всегда будет пятнадцать.
Папа изучал моё лицо. — Видишь, в чём проблема, Ханти, — сказал он более мягко. — Как ты собираешься содержать себя — не только сейчас, но через год, десять лет, век? Ты всё ещё выглядишь, как подросток. Как ты получишь работу? Где ты будешь жить?
