Аэродром разбит. Горят склады, рвутся боеприпасы. Все поле усеяно обломками горящих "юнкерсов". Враг не ожидал налета.
Сбросив смертоносный груз, штурмовики легли на обратный курс. Теперь нам нужно было смотреть в оба - немцы, конечно, постараются перехватить нас.
"Мессершмитты" навалились стаей. С запоздалой яростью и ожесточением они пытались разбить строй штурмовиков, внести хаос и тогда, нападая на одиночные машины, забить, заклевать до смерти. Штурмовики, изредка огрызались огнем, продолжая держать строй. Они не ввязывались в бой, и это, казалось, удесятеряло злобу вражеских истребителей.
Нашим тоже работы хватало. Мы должны были в целости и сохранности доставить домой армаду штурмовиков. Таков был строгий приказ. Вот почему, увидев, что на отставший ИЛ налетело сразу двое "мессершмиттов", я бросил преследование вражеского самолета, которому успел зайти в хвост, и бросился на выручку.
Немцы атаковали умело. И даже в азарте они не забывали об опасности. Ведомый как привязанный ходил за ведущим, чтобы прикрыть его в случае нападения.
Я пристроился к ведомому и ударил из пулеметов. "Мессершмитт" задымил. Ведущий взмыл вверх, оставив штурмовик в покое. Я погнался было за ним он вклинился в звени наших штурмовиков, и я оставил его. А где же пострадавший ИЛ? Я увидел его далеко внизу. Изрядно потрепанный "мессершмиттами", штурмовик тянул из последних сил. Благо, мы летели уже над нашей территорией. Я хотел разглядеть хвостовой номер самолета и не смог - было далеко. А штурмовик опускался все ниже и ниже, наконец, летчик искусно посадил машину прямо в поле на фюзеляж...
Забегая вперед, скажу, что вечером этого дня ко мне в столовой подошел невысокий летчик. С первого взгляда я признал в нем земляка, казаха. Летчик был очень молод, и смущение, застенчивость были написаны на его лице.
- Товарищ капитан, - тихонько обратился он ко мне, - скажите, кто у вас летает на сорок седьмом?
Я удивился: номер сорок семь носила моя машина.
- Вы? - обрадовался мой земляк. - Так это же меня вы сегодня выручили! И ведь как здорово выучили!
Радость его была так искренна, что мы тут же у всех на глазах обнялись. Летчик потащил меня к своему столу.
Мы разговорились. Спасенный мной штурмовик оказался Талгатом Бегельдиновым, впоследствии дважды Героем Советского Союза, С этого дня у нас с Талгатом завязалась крепкая фронтовая дружба. Мне и моим товарищам истребителям потом много из приходилось ходить в прикрытие Талгата, и мы неизменно восхищались мужеством этого юноши-степняка, уверенно оседлавшего грозную машину, которую немцы в ужасе называли "черной смертью".
