Что тогда останется в начале текста?
Второй абзац («Из-за поворота доносятся аплодисменты и крики. Там Навальный с женой, а вокруг активисты — небольшая, но шумная толпа») легко вовсе потерять: он ничего не добавляет ни по сути, ни с литературной точки зрения.
А вот речевка Навального на ступеньках — вполне эффектное начало.
Этот прием, впрочем, применим не всегда. И придумывать второй лид часто попросту некогда: дедлайн. На такой случай нужны простые рецепты.
Руководство по сочинению описательных текстов от The New York Times («10 Ways to Develop Expository Writing Skills with The New York Times») различает два распространненных типа кикера:
— обобщающая цитата;
— концовка, устремленная в будущее.
Пример, который там приводится для первого случая, — из статьи Уильяма Ноймана о том, как американцы во время финансового кризиса 2008–2009 гг. вдруг начали держать кур:
«Это ради чувства безопасности, — говорит миссис Смит. — Если у людей на этой неделе не хватает денег, чтобы купить мяса в магазине, они могут взять да и зарезать курицу».
Надо сказать, что я терпеть не могу такие концовки. Хотя обобщающая цитата — неплохой повод для комментариев, это самое простое, что можно сделать с кикером, а благородный муж, как известно, не ищет легких путей. Ну да, я миллион раз заканчивал тексты, свои и чужие, цитатой, но ни одним из этих случаев я не горжусь: всегда можно было бы придумать что-то получше.
Впрочем, иногда даже великие не могут устоять перед соблазном цитатной коды.
«Довольно увлекаться-то, пора и рассудку послужить. И все это, и вся эта заграница, и вся эта ваша Европа, всё это одна фантазия, и все мы, за границей, одна фантазия… помяните мое слово, сами увидите!» — заключила она чуть не гневно, расставаясь с Евгением Павловичем.
Эту концовку написал Ф. М. Достоевский для романа «Идиот».
Второй вариант — перспективнее, что наверняка подтвердил бы вам все тот же Достоевский Ф. М.:
«Но тут уж начинается новая история, история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою действительностью. Это могло бы составить тему нового рассказа, — но теперешний рассказ наш окончен».
Так заканчивается «Преступление и наказание». Никакую The New York Times классик, конечно, не читал, но понимал, что оставлять читателя с мыслью о дальнейшем развитии сюжета — правильно и полезно. Собственно, эту же задачу решает и традиционная сказочная концовка «И они жили долго и счастливо», и ее блестящий вариант от Джоан Роулинг: «Шрам не тревожил Гарри уже 17 лет. Все было хорошо».
