Теперь остается последнее — придумать концовку, которую читатель запомнит. Обычно в этом месте полезно продолжить или даже повторить ответ на вопрос «Ну и что?». Например, так:
Блогеры и журналисты упрямо ищут признаки, что увольнение Якунина не было фальшивкой и что президент Владимир Путин, давний друг главного железнодорожника, просто заставил премьера изменить решение. Никакие технические объяснения не способны поколебать их уверенность, что дыма без огня не бывает. Однако, если к этим объяснениям прислушаться, выйдет, что, зная механизмы работы новостных агентств и поисковых систем, в Интернете легко можно создать и дым, и огонь, даже если в реальной жизни их нет.
Результирующий текст — примерно 2700 знаков в длину, на треть длиннее исходного. Вероятно, и написание его заняло бы минут на 15 больше. Зато из него было бы понятно, что случилось и почему это интересно. Пройдясь по этому тексту со списком вопросов Меррея, можно обнаружить, что на достаточное их число теперь есть ответы — даже голос у новости есть, занудный, манджиковский.
Иными словами, простое решение, которое я предлагаю сочинителям новостных текстов, — придумывать отдельно лид (с ответами на пять вопросов) и концовку, вновь говорящую о смысле, значении новости. А все, что между лидом и концовкой, излагать хронологически.
Упражнение: попробуйте ПОВТОРИТЬ то, что я только что проделал, выбрав наугад текст на любом новостном сайте.
7. Жизнь после смерти: журнальный текст
Сейчас даже смешно перечитывать собственные мысли о ремесле, высказанные в прежнюю эру. Дело было до того, как мои проекты приобрели форму сайтов, в эпоху, когда казалось, что бумага — отличный, востребованный носитель, доходы бумажных изданий росли, запускались новые журналы… В «далеком» 2007 году.
Процитирую, чтобы и вам стало смешно:
«В газете, конечно, нереальный драйв, пожалуй, даже более сильный, чем в новостном агентстве: собрать нужно внятную историю, желательно больше чем с одной сюжетной линией, и собрать нужно за пару часов. Ну а редактор газеты вообще был бы самым счастливым человеком на свете, если бы так не уставал: это как серфинг — все волны твои.
Но в журнале зато есть время думать, докручивать историю, кропотливо собирать к ней всякую параллельную (или перпендикулярную) статистику, вникать в теоретические стороны того, о чем пишешь. В свои 35 я точно предпочитаю журналы. Причем еженедельник, мне кажется, — высшая форма журнального искусства. Он задает ритм жизни, почти как газета, и вынуждает следить за происходящим в достаточно жестком режиме, но все же оставляет некоторую свободу интеллектуального маневра. В 45, наверное, я бы сказал, что люблю ежемесячники. Сейчас мне кажется, что, имея возможность все идеально вылизать, репортеры и редакторы ежемесячного журнала во многих случаях все равно сдают его как еженедельник, за последние несколько дней до дедлайна».
