Папа знает, что мне нравится ездить в город, хотя бы для того, чтобы просто посмотреть на дома. Розето расположен на холме, и здания стоят очень близко друг к другу, чуть не стена к стене. Когда смотришь вдоль главной улицы, Гарибальди-авеню, и видишь сменяющие друг друга фасады, одни — красные, кирпичные, другие — обшитые белыми досками, третьи — сложенные из серого плитняка, то кажется, что она застроена пряничными домиками.
Перед каждым домом разбит палисадник. Сине-зеленый камень окаймляет дорожки к парадным дверям. В Розето все кажется сказочным: от длинных ветвей фиговых деревьев до виноградников, усыпанных белыми цветами весной и увешанных ароматными гроздьями летом. И даже история о том, как появился Розето, похожа на сказку.
Папа помнит то время, когда на месте Розето был лагерь итальянских эмигрантов, которые приехали работать в каменоломнях. Это были апулейцы, и они не смогли найти работу ни в Нью-Йорке, ни в Нью-Джерси из-за того, что тамошние итальянцы не понимали их диалект. Один из папиных друзей увидел в газете объявление: в Пенсильвании требуются шахтеры. Они сели на поезд и поехали в Бангор, находившийся в ста сорока километрах от Нью-Йорка. Сначала и тут не хотели нанимать итальянцев, но потом, когда хозяева поняли, как хорошо те работают, то заявили, что готовы взять еще. Тогда эти итальянцы позвали своих друзей, те прибыли с семьями, и образовалось итальянское поселение. Они назвали его Розето в честь своего родного города. В переводе с итальянского это значит «холм, покрытый розами». Папа говорит, что, когда здесь начали строить дома, их расположили точно так же, как в Италии. Так что те, кто были соседями в Розето-Вальфорторе, стали соседями и в новом Розето.
Наш папа родился в крестьянской семье, поэтому как только он заработал в шахте достаточно денег, то арендовал землю и построил ферму. Он и сейчас иногда подрабатывает в каменоломне, но в основном мы живем на доход от фермы. У нас три коровы, десять кур и двенадцать свиней.
— Мама все так замечательно прибрала, — говорит мне Елена, подметая крыльцо.
Ей шестнадцать — она на два года старше меня. Елена помогает на ферме и присматривает за двумя младшими девочками. Она худенькая и симпатичная, со светлой кожей и темно-карими глазами.
— Спасибо, что подметаешь, — говорю я.
— Я хочу, чтобы мисс Стоддард увидела, как у нас хорошо и чисто, — с улыбкой поясняет она.
Нет приятнее запахов на ферме, чем ароматы крепкого свежесваренного кофе и только что испеченного маминого бисквита.
