— Очень. По крайней мере, она отвечает моей сути.
— Тогда будем думать в этом направлении. Давайте через несколько дней опять встретимся?
— Здесь же? — с явной надеждой спросил он.
— Почему бы и нет, кухня мне здесь нравится, — доедая действительно вкусный салат из морепродуктов, отвечала я. — Шучу, конечно. Где вам удобнее, там и встретимся.
— Ага, слово клиента закон, и я всегда прав, — хмыкнул он.
— Никита Сергеевич, вы же заказываете музыку.
— Ясненько, ясненько. Кто девушку обедает, тот ее и танцует.
Его ребячество подкупало, но это уже было слишком, и я сухо бросила:
— Во-первых, уважаемый Никита Сергеевич, данное выражение ни к вашему юбилею, ни к моей работе не относится. А во-вторых, за обед я заплачу сама. Мы же с вами договорились, что беседуем в мое свободное время.
Он мигом стушевался.
— Простите, занесло. Я вовсе не имел в виду ничего такого.
Ну точно набедокуривший школьник! Мне даже стало его жалко.
— Простите, — повторил он. — Я больше никогда так не буду. Просто сорвалось с языка. Впрочем, вы сами виноваты. Расположили меня к себе, я разоткровенничался, расслабился… А вы, оказывается, умеете быть строгой.
— Вы настоящих строгих не видели. Вам бы с Маврой поговорить.
— Ловлю вас на слове и с удовольствием познакомлюсь. Вы меня заинтриговали. Кстати, если я надумаю отмечать юбилей в своем загородном доме, то когда туда с вами поедем, возьмите Мавру с собой.
— А вы не боитесь, что ее строгость распространится и на ваше семейство? Она у меня дама такая, как бы получше выразиться, не всегда политкорректная.
— Я живу один. — И он мигом закрылся, словно захлопнулись створки ракушки.
— Извините.
— За что вы, собственно, извиняетесь? — створки слегка приоткрылись.
— Мне показалось, эта тема вам неприятна.
— С чего вы взяли? Просто я старый одинокий человек, и это мой сознательный выбор.
— Старость? — я усмехнулась.
— Нет, одиночество. А по поводу старости просто снова кокетничаю.
— Никита Сергеевич, с возрастом пора определиться. Если мне не изменяет память, мы остановились на восьми годах.
— Ладно, хорошо, сдаюсь. Но при одном условии: теперь я для вас просто Никита. Я же младше.
— Нехорошо тыкать женщине в нос ее возраст, — с наигранным негодованием отозвалась я.
— Шестнадцать это же не возраст, — парировал он. — Но могу тоже называть вас по имени. Чтобы вы не чувствовали себя слишком взрослой по сравнению со мной.
— Как угодно.
— Вот и отлично. О-о! Супчик нам принесли. Давайте, Глафира, поедим.
