В четвертой комнате хранились исправленные винтовки, также стоявшие рядами в деревянных пирамидах. Но теперь они имели уже совсем другой вид. Они были в полной исправности, тщательно вычищены и смазаны. Иначе говоря, опять готовы к бою.
Постепенно нам удалось довести пропускную способность мастерской до 200-250 винтовок в день. А если очень поднажать и работать ночью, то можно было исправлять ежедневно до 350 экземпляров. Примерно столько же давала и мастерская, организованная мною в Остроленке, куда я изредка наезжал. В месяц это составляло на 12-ю армию около 20 тысяч винтовок. Подобным же образом было организовано дело и в остальных четырех армиях Северо-Западного фронта. Так фронт мог получать каждый месяц до 100 тысяч исправных винтовок.
Помню, однажды я вышел из мастерской и направился к этапному коменданту, чтобы попросить у него верховую лошадь для поездки на передовые позиции. Навстречу мне попалась маршевая рота, которая шла к нашей мастерской за винтовками. Раздалась обычная команда прапорщика:
— Смирно, равнение направо!
Я внимательно рассматривал проходивших мимо солдат, их лица, выправку, одежду и остался не удовлетворен их видом. Лица солдат — понурые, недовольные; шинели сидели на них мешком, фигуры сутулились, равнение по рядам отсутствовало, многие шли не в ногу. Маршевая рота не была похожа на воинскую часть и напоминала толпу людей, наскоро одетых в военную форму.
Через час я выехал верхом от этапного коменданта на позиции. Впереди меня двигалась какая-то часть. Залихватская, бодрая песня неслась по рядам. Замыкающий унтер-офицер, услышав топот лошади и увидев полковника, хотел было скомандовать: «Смирно». Но я отмахнул ему и поехал шагом рядом.
Взвейтесь, соколы, орлами,
Полно горе горевать,
То ли дело под шатрами
В поле лагерем стоять!
заливались солдатские голоса.
Лица стрелков были бодрые, веселые, шаг широкий, часть шла в ногу, слышался ровный хруст снега, начинавшего уже подтаивать на февральском солнце.
Я поравнялся с офицером и изумился: это был тот же прапорщик, который вел маршевую роту к нам в мастерскую. И солдаты были те же. И тот же длинный правофланговый, отбивающий теперь мерный шаг в первом ряду роты. Но что случилось с командой? Как произошло такое быстрое превращение понурой толпы в молодецкую роту?
Причина была ясна! Теперь на плече каждого солдата была винтовка, теперь из безоружного он превратился в бойца. И войсковую часть не узнать! Я с удовольствием смотрел на бодро идущие ряды...
