Рисковать?
А ради чего спрашивается? Чем я обязана Кириллу Туполеву? Жизнью, дружбой, положением? Кирилл Туполев подхватит чемодан и полы кашемирового пальто и ищи ветра в поле. На амбразуре останется грудь Софьи Ивановой.
Господи Всевышний, ну почему не бывает простых решений?! Почему нельзя проявить благородство без проникновения в чужое жилище?! Я мало сделала? Пригрела беглеца, сохранила его рассудок в видимом здравии, не дала броситься под поезд…
И вообще. Насколько я помню окружение своего благоверного, среди друзей-приятелей женатого мужчины обязательно найдется партнер с удовольствием сделающий пакость его супруге. Особенно этим качеством перманентные холостяки славятся. Просить не надо, только намекни и рад стараться.
Почему Туполев не может обратиться к другу с пустяковой просьбой? Мол, ухожу от Беллы, принеси компьютер. Почему?
Я не хочу устраивать цирк с тайным проникновением и не хочу выглядеть дрессированной собачкой, по щелчку пальцев приносящей в зубах поноску.
Представив себе такую картину — ручка ноутбука в зубах, хвост виляет, глаза преданно навыкате, — я даже фыркнула. Эх, и везет же тебе Софья! Вечно объект для применения разыщешь. Только на этот раз объект какой-то мутный попался.
Мне что, опять заставлять его крест целовать и клясться в чистоте помыслов?!
Перед уходом Кирилл дал мне две купюры по пятьсот рублей и попросил купить продуктов (чего-нибудь питательного из фаст-фуда) и карточку для оплаты сотовой связи.
— На сколько я помню, — сказал он, — у тебя на счету десять центов. Купи карточку и положи на свой счет. Я должен иметь возможность всегда связаться с тобой.
Еще чуть-чуть, и он предложил бы мне оплатить коммунальные услуги, подумала я тогда, но деньги взяла. Жарить котлеты и печь пирожки, у меня и в самом деле времени нет, а держать здорового мужика сутки голодным, как-то не очень красиво.
Сдав смену Земфире, медленным шагом я дошла до супермаркета, набила два пакета нарезками, салатами, готовым мясом и соками, и так же медленно, не торопясь, пошла домой. Может быть, поспит гость за это время и одумается? Соберется с силами и отправится мириться со своей Беллой?
Не одумался. Сидел на стуле перед окном, — ноги на батарее, колени у подбородка, — и смотрел красными от бессонницы глазами на свой подъезд.
— Почему ты вчера решил, что убил свою жену? — выставляя продукты на стол, спросила я.
— А-а-а, — под этот протяжный звук он развернулся на сто восемьдесят градусов, с трудом разогнул затекшие ноги и, потягиваясь, встал, — я думал, она разбила голову.
