— Я, конечно, взрослая девушка. Но соседи, есть соседи. Сплетничают.
Не снимая пальто, Кирилл прошел комнату насквозь и остановился у занавешенного прозрачным тюлем окна с видом на свой дом.
— Надо же, — удивился он, — как на ладони.
Невдалеке от его ладони, опершейся о подоконник, стоял полевой бинокль. Я прикусила губу и съежилась, представляя следующий недоуменный вопрос, но гость резко обернулся ко мне и оглядел жилище. Скромное, но аккуратное и функциональное.
— Чай? Кофе? — предложила я.
Гость вынул из кармана пальто недопитую бутылку «Путинки» и поставил ее на письменный стол тумбу, в зависимости от надобности служивший так же обеденным или гладильной доской.
— Принести что-нибудь поесть? — спросила я.
— Нет, спасибо. Кусок в горло не лезет.
— Тогда я постелю тебе на полу? Не возражаешь?
— Нет. А где у вас туалет?
— Сейчас провожу. Только на разведку сбегаю.
На первый разведывательный взгляд, все троцкисты крепко спали. В комнатах не бубнили телевизоры, за дверью Сухомятко не плакал грудной ребенок. Я вернулась в комнату и тихонько позвала Кирилла:
— Пойдем. Только осторожно.
Репутацию скромной, трудящейся девушки я крепко берегла уже два года. Ответы соседям «а, какое ваше дело?» не в моем стиле, а ухмылки за спиной я ненавижу с детства.
Кирилл сбросил пальто на диван и, стараясь не скрипеть половицами, пошел вслед за мной.
У двери в комнату Лопаты он задел коленом сетку с пустыми бутылками, стоящую на сундуке, и тара разродилась «вечерним звоном». Усугублять ситуацию громким шипением «тише!», я не стала. Всплеснула руками и метко поразила мизинцем цель из кипы позапрошлогодних газет, журналов и избирательных листовок, собираемых Сухомятко на случай ремонта новой квартиры.
С тихим шелестом бумаги разлетелись по коридору, и мы с Кириллом, стукаясь лбами, принялись собирать их с пола. Молча, трудолюбиво и споро.
В комнате Гарика зажегся свет, луч из замочной скважины снайперским прицелом уперся мне в переносицу, и через секунду на пороге своей комнаты нарисовался заспанный Лопата.
— Чо тут, блин… — начал и заткнулся. Даже в перепачканном глиной костюме, вылитый Пирс Броснан смотрелся на полу коридора нашей коммуналки, как заблудившийся путешественник с летающей тарелки. Увидеть такого солидного мужика, на карачках собирающего старые газеты, Лопата ожидал меньше, чем, например, застукать губернатора за похищением пустой пивной тары от собственной двери.
Устыдившись мятых сатиновых трусов и драной майки, Лопата захлопнул дверь, — молча, чего никак не ожидала я, — и появился уже в трениках, когда вылитый Пирс Броснан скрылся в удобствах.
