Элизабет вытерла слезы тыльной стороной ладони.
— Наверное, — всхлипнув, согласилась она.
Заметив, что миссис Поттер смотрит куда-то поверх ее головы, она подняла глаза и увидела, что в дверях стоит Гарри.
— Ты слышал?
— Слышал, — он кивнул и подошел поближе, — я могу чем-то помочь?
— Нет, нет, я… — Элизабет поднялась.
— Можете, — неожиданно перебила ее миссис Поттер, — вы и Элизабет не должны менять своих планов. — Я уверена, что именно это сказала бы тетя Фиби, если бы стояла сейчас на моем месте. Вы ведь собирались куда-то вместе поехать, не так ли?
— Я не могу, пожалуйста, не обижайся, Гарри.
— Понимаю, только обещай послать за мной, если понадобится моя помощь.
— Конечно, обещаю.
— Завтра я непременно заеду, если ты не против.
— О, Гарри, ты такой добрый, ты мой самый лучший, самый верный друг. Не знаю, что бы я без тебя делала.
Гарри легонько приподнял ее подбородок и, заглянув в глаза, ответил:
— Надеюсь, и не узнаешь, — и, неожиданно став серьезным, добавил: — Только мне бы хотелось стать для тебя не просто другом. Ты ведь знаешь это, Элизабет?
— Знаю, Гарри, и мне жаль, что это так, поверь.
— Увидимся завтра, — заметно помрачнев, скакал он и коснулся на прощанье губами ее лба.
С течением времени состояние Фиби ухудшилось, и Элизабет, невзирая на протесты тети, изменила свое первоначальное намерение вернуться домой, в Нантакет.
Войдя как-то в комнату тетушки, Элизабет застала ее за чтением.
— Я попросила миссис Поттер принести книгу, чтобы посмотреть, смогу ли я удержать ее в руке, но у меня плохо видят глаза. Впрочем, возможно, и глаза ни при чем — я различаю слова, но часто не понимаю смысла. В общем, Элизабет, старость не радость, хотя, если живешь долго, тебя начинают почитать…
Элизабет поправила подушку за спиной у Фиби и забрала у нее книгу.
— Во-первых, вы все прекрасно понимаете, а во-вторых, зачем вам самой читать, если есть я.
— Дело не только в том, что я не могу читать или ходить. Еще одного удара мне не пережить. Мне очень много надо сказать тебе, пока у меня не отнялась речь.
— Напрасно вы это все говорите, доктор Уорсингтон считает, что вы идете на поправку.
Будто не слыша ее, Фиби продолжала:
— Сегодня у меня были мои поверенные. Я хочу, чтобы этот дом и все мое имущество после моей смерти перешло к тебе. Не смотри на меня так, пожалуйста. Смерть — вещь естественная, и, поверь, мне даже любопытно узнать, что творится там, где все мы в конце концов окажемся. Вон там, — она указала на бюро, — бумаги, приготовленные для тебя. Среди них — перечень всего, чем я владею. У меня имеются акции железных дорог Бостона и Олбани, бумаги морского торгового и пожарных страховых фондов, счет в вашингтонском национальном банке. Мои интересы в Юнион-банке, Риверсайд-пресс и на саффолкском заводе стекла представляют брокеры Тэчер и Дьюберри. Все это теперь переведено на твое имя.
