была самой лучшей. К тому же я изучала предмет повторно уже как второкурсница, а большинство студентов группы учились на первом курсе. Меня это удручало».
Поступив в Браун, Кэролайн отдавала себе отчет в том, что здесь совсем не средняя школа. Оно и понятно. Она уже не будет самой умненькой девочкой в классе, и с этим фактом ей пришлось смириться. «Я понимала, что, сколько бы ни готовилась, найдутся студенты, знающие то, о чем я никогда не слышала. Поэтому я старалась не обольщаться». Но с «Химией» все вышло даже хуже, чем она предполагала. Студенты в группе были настроены на жесткую конкуренцию. «У меня не получалось даже просто пообщаться с ними, – продолжала Кэролайн. – Они не желали делиться со мной своими методами учебы. Не хотели обсуждать возможности лучшего понимания изучаемого материала, ведь это могло дать мне фору».
На втором курсе, тоже весной, она записалась на «Органическую химию», и дела пошли совсем плохо. Кэролайн не справлялась: «Ты заучиваешь некую концепцию. А потом тебе дают молекулу, которую ты никогда раньше не видела, и просят создать другую молекулу, которую ты тоже никогда не видела, и тебе нужно понять, как это сделать. Есть люди, которые справляются с этим за пять минут. Сообразительные отличники. А есть те, кто достигает успеха благодаря колоссальной усидчивости. Я старалась изо всех сил, но безрезультатно». Когда преподаватель задавал вопрос, вокруг Кэролайн взмывал лес рук, а ей только и оставалось, что молча сидеть и слушать чужие блестящие ответы. «Такое чувство полнейшей собственной непригодности».
Однажды она засиделась допоздна, готовясь к зачету, – злая и несчастная. Ей не хотелось заниматься органической химией в три часа ночи, тем более что все ее старания ни к чему не приводили. «Наверное, как раз тогда мне в голову стали закрадываться мысли, а не стоит ли мне бросить учебу», – рассказывала она. Сил у нее больше не осталось.
Печально, потому что Сакс любила науку. Рассказывая, как распрощалась со своей первой любовью, девушка с сожалением перечисляла все предметы, которые хотела бы изучать, но теперь уже никогда не изучит: физиологию, инфекционные заболевания, биологию, математику. Летом после второго курса она мучительно размышляла, что же ей делать. «Когда я была маленькой, то с гордостью могла сказать: “Мне семь лет и я люблю жуков! И хочу их изучать, постоянно о них читаю, зарисовываю в блокноте, подписывая разные части, рассказываю, где жуки живут и что делают”. Позднее я стала говорить: “Мне очень интересен человек: как функционирует человеческое тело, – разве это не удивительно?” Ощущая себя человеком науки, испытываешь такое чувство гордости. А теперь мне почти что стыдно бросить все и заняться чем-то более легким, поскольку я не выдержала. Какое-то время я буду воспринимать случившееся именно как свой провал. Это был мой шанс, но я не достигла поставленной цели».
