Бен был необычайно тихим, он рассеянно гладил собаку, глядя на царивший на небе переполох. Джулии даже показалось, что его не очень радует ее общество.
Потом он спросил, не хочет ли она чего-нибудь выпить.
— Ну… может, простой воды, — сказала Джулия. — Но я сама принесу.
— Нет, не беспокойтесь. Мне нужно проверить свой автоответчик.
— У вас встревоженный вид.
Бен пожал плечами.
— Что-то меня гложет. Как-то не по себе.
— Есть какие-то причины?
— Меня тревожит состояние Киллера… Простите меня, я на минуту отлучусь. — Он направился в дом, двигаясь на удивление тихо для своей крупной фигуры.
Джулия на минуту закрыла глаза, оживляя в памяти счастливые часы, проведенные на Кандлевудском озере. Какой у них получился по- настоящему замечательный день, думала она. С начала до конца — от постройки беседки до озера, итальянского ресторана и этих минут — все было таким, каким и должен быть праздник Четвертого июля.
Никакого плаванья голышом, как предлагала Эйприл, но дело было и не в этом. Она улыбнулась и пошевелила пальцами ног в сандалиях.
Дверь открылась, и в ней появился Бен, совершенно заполнив собой дверной проем. Она озабоченно повернулась, потому что он показался ей таким молчаливым. По его лицу, на которое падал свет из кухни, она поняла, что случилось нечто ужасное.
— Бен?.. — Она вскочила с кресла, но он так и стоял неподвижно и молча. — Бен?
Горестные морщинки собрались вокруг его глаз. Наконец он открыл рот и сказал ей, хотя слова получились хриплыми, словно говорил какой-то незнакомец, с которым она прежде не виделась.
— Киллер умер сегодня днем. Мне позвонила его сестра и оставила сообщение на автоответчике.
— Я знаю, как это больно, Бен…
Она крепко обнимала его, стараясь успокоить, говорила какие-то слова, а он только тихо стонал, большой сильный мужчина, охваченный болью. Ночное небо над ними вновь и вновь взрывалось огромными шарами яркого огня, мягкий ветерок приносил волны аромата из розария.
Они стояли на террасе. Бен не хотел садиться, как она его ни просила, вот Джулия и убаюкивала его, обняв, как когда-то утешала своих детей, когда те были маленькими. Не так-то это было просто, учитывая величину Бена. И ей было странно касаться его тела, большого, горячего, с тугими мышцами.
— Вы должны радоваться, что пробыли с ним все эти дни, — шептала она. — Вы успели с ним попрощаться в госпитале, верно?
По его щекам текли слезы, и он их не стыдился.
— Не могу поверить, что я купался, — сказал Бен. — Купался, пока умирал мой лучший друг.
