И доктор знал это. Недаром, посвятив психоанализу половину своей жизни, он никак не мог найти ответа на мучивший его вопрос.
В дверь постучали, она открылась. Те же два здоровенных санитара появились с другим пациентом — он был в смирительной рубахе, рукава которой были связаны за спиной.
Усадив больного на табурет, напротив Женарта, они удалились, защелкивая за собой замок двери. Связанный пациент демонстративно отвернулся, проявив интерес к висевшему в углу плакату с изображением человеческого мозга.
— Ну, что вы, мой дорогой, — в голосе доктора появились ласковые нотки. — Не надо нервничать, мистер…
Женарт еще раз перевернул увесистую историю болезни и взглянул на имя.
— …Мистер Браун!
— Я уже сто пять лет здесь, а вы все еще не знаете, как меня зовут, — заметил Браун.
— Извините меня, пожалуйста. Я постараюсь запомнить ваше имя.
— Снимите с меня эту чертову рубаху!
— Я думаю, не стоит. Вы помните, как вы вели себя во время нашей последней встречи?
Сморщив лоб и походя на растревоженного сыча, пациент сказал:
— Этого больше не повторится. Нам ведь так много нужно сказать друг другу.
— Надеюсь, — Доктор поставил ручку в стаканчик с карандашами, положил руки перед собой и сцепил их в замок. — В прошлый раз мы говорили, с вами, кажется, о вечности. Не продолжить ли нам разговор, м-м-м-м-мистер Браун?
— Почешите мне нос!
Перегнувшись через стол, Женарт выполнил просьбу.
— Вы очень любезны, — поблагодарил больной.
— Итак? — произнес доктор.
— Значит, насколько я понимаю, вам тоже захотелось жить вечно, не старея, как я? Ну, что ж, похвальное желание. Но его одного мало. На вашем месте, сначала я постарался бы узнать механизм действия. Начнем с того, что, как утверждал в своих парадоксах греческий философ Зенон, движение невозможно, ибо чтобы достичь цели, движущийся объект должен пройти половину расстояния, а до того — половину половины, а еще раньше — половину той половины и так далее. Думаю, старик из Элея знал, что говорил, хотя жил давненько — умер он где-то в 430 году до новой эры. А век спустя китайский софист Уй Цзы доказывал, что палка, у которой ежедневно отрезают половину, бесконечна. Но ведь то же можно сказать и о цифрах. Ни одно число не имеет непосредственно за ним следующего или, предшествующего.
Доктор взглянул на Брауна с интересом и взял из стаканчика ручку.
— Итак, что стоит между единицей и двойкой? — пациент задал этот вопрос и ждал ответа, улыбаясь, словно понимал, что все сказанное доктором будет обычной глупостью.
