— Как ее зовут?
Тирл задумчиво прищурился и покачал головой.
— Я беру обратно свое предложение руки и сердца. Я знал тебя с самого твоего рождения. А ты сомневаешься в моих добрых намерениях. Ты бесчестишь меня и мою семью.
Энн понимающе улыбнулась:
— Ты так же сильно влюблен в нее, как тогда в жену молодого графа?
— О, это совершенно разные вещи! Та дама вышла замуж за мальчишку. А тут… сколько мне твердить, что все это не имеет никакого отношения к женщине! — Тирл нагромоздил столько лжи, что поклялся про себя при первой же возможности пойти на исповедь. — Обидно, что ты так обо мне думаешь!
— Ладно, ты выиграл, — вздохнула Энн. — Я сохраню твою тайну. Но клянусь, что выведаю, зачем тебе понадобилось дурачить этих бедняг Перегринов.
Тирл ничего не ответил, потому что ответа не было. Он и сам не знал, почему принимает такое участие в судьбе девушки, рядившейся мальчишкой. Девушки, которая была дочерью рода, много лет воевавшего с его семьей. Ее братья убивали его братьев. По всем канонам он должен был ненавидеть Заред и помочь людям брата, захватившим ее.
Но он сделал все, чтобы отнять у них Заред, а позже, когда она пыталась перевязать его рану, всячески старался подольше удержать ее рядом.
Тирл глянул на Энн и улыбнулся. Может, его просто привлекла новизна ощущений? У него было множество прекрасно одетых женщин. Каково это — переспать с девчонкой, которая утром вполне способна подраться с ним за его же одежду?
— Нечего тут выведывать, — отрезал он с самым невинным видом. — Я всего лишь пытаюсь выручить несчастных, доведенных до отчаяния людей.
Энн фыркнула, что, по его мнению, совершенно не подобало такой утонченной леди.
— Можешь хранить при себе свои секреты, но держи своих Перегринов от меня подальше. Не хочу оказаться такой же дурочкой, как леди Лайана. А теперь уходи, пока кто-нибудь не увидел тебя и не донес отцу.
Тирл нервно взглянул в сторону большого замка Хью Маршалла.
— Спасибо, — пробормотал он, наскоро целуя ее, прежде чем перепрыгнуть через ограду.
После его ухода Энн уселась на скамью и улыбнулась. Как приятно видеть человека, способного смеяться, принимать жизнь такой, какая она есть, человека, похожего на тех людей, которых она знала во Франции.
Мать Энн отвезла дочерей на свою родину, когда Энн было только пять лет, а ее сестре Кэтрин — шесть. Девочки выросли в семье своей матери, в доме, где царили красота, смех и философские беседы. Там они могли говорить что хотят, и никто не находил ничего необычного в том, что женщины тоже могут быть умны и образованны. Поклонники превозносили их красу, умение играть в карты, скакать верхом, читать вслух, называли самим совершенством.
