Но не меньше радости принесло рождение Зои, долгожданной нашей девочки. Еще жива тогда была свекровь, она помогала нянчить ребяток. Умерла, когда Зое не исполнилось и года. В деревне, где с детьми обычно старые возятся, сложнехонько без такой подмоги. Но ничего — вырастили.
В начале марта 1934 года отвез меня Алексей Иванович в родильный дом в Гжатск. Акушерка, что принимала меня, пошутила:
— Ну раз к женскому дню ждем, значит, будет девочка.
Но прошел день восьмого марта, вечер, наступила ночь. Я-то так и ждала сыночка, даже имя мы ему заранее определили — Юрочка. Вот он и родился. Небольшой — три килограмма, но крепенький, аккуратненький. Привез меня Алексей Иванович домой, развернули мы мальчишечку. Зоя подошла, стала братика рассматривать да как удивленно закричит:
— Ой-ой, смотрите-ка! У него пальчики на ножках, как горошинки в стручке.
Почему-то частенько вспоминали потом эти ее слова, может, потому, что какие-то они бесхитростные были, а может, потому, что детская любовь так выразилась.
Через два года с небольшим, 2 июня 36-го, родился и последний наш мальчик — Бориска. Вот и вся наша семья.
Младших братишек нянчила Зоя. Правда, когда Юра родился, пригласила я одну старушку за мальчиком приглядывать. Но однажды Зоя прибежала на ферму (я в колхозе дояркой работала), сама вся в слезах:
— Бабушка Юру уронила! — плачет, сердится, а потом говорит: — Лучше я сама за ним ходить буду.
А самой-то семь всего! Но деревенские дети пораньше, чем городские, в работу включаются. Бывало, несет Зоя Юрку ко мне на ферму, чтобы я мальчонку покормила, платочек его собьется, пеленки растреплются. Бабоньки-подружки кричат:
— Нюра, Нюра, твоя помощница идет!
Я спешу навстречу, а мне тепло от гордости: вот какая девочка у меня растет добрая да умелая, вот какой мальчонка хорошенький, здоровенький.
Так все лето нянчила дочка братика своего. Осень подошла, убрали все с поля, Зоя эдак по-взрослому говорит:
— Ну теперь, мама, ты управишься с Юриком? Ведь сейчас полегче.
Я сразу не поняла, о чем она:
— Управлюсь,— отвечаю.
— А я,— говорит,— в школу пойду.
— Так ведь уже октябрь!
— Ничего. Я постараюсь.
Пошла в школу. Директор потом меня на улице повстречал, рассказал. Пришла дочь в класс и учительнице говорит:
— Хочу учиться.
Та стала возражать:
— Мы уж много прошли.
— А я все буквы знаю, складывать умею. Раньше прийти не могла, братика растила.
Оставили ее. И не пожалели: заниматься Зоя сразу стала отлично.
