Они только и делали, что обсуждали ее школьные дела. Но случалось и так, что у них возникала необходимость сказать друг другу что-то важное, то переходили на еврейский язык. Непонятная тишина затаилась в доме, от которой и Неле становилось страшно, именно в те моменты они говорили, чуть ли не шепотом, обменивались какими-то полунамеками и восклицаниями. Короче жизнь взрослых никак не связывалась с ее жизнью шумной дворовой, где она была таким же ребенком, как и все вокруг.
Это сейчас Женщина понимает, что уже в детстве сталкиваясь с внешним миром, человек придумывает свою роль в нем. Также придумывает людей и отношения с ними. Можно сказать, что мир иллюзий, в котором он находится, внешне имеет вполне реальную, ощутимую оболочку.
Именно в те годы Неля и начала придумывать себя, какой ей быть, чтобы отличаться от Ревеки Яковлевны. Подруга бабушки в еще не оформившемся сознании девочки олицетворяла ту часть еврейского народа, определяемую Зойкой понятием «жиды».
Класса до четвертого Неля не слышала, чтобы ее одноклассницы интересовались национальностью друг друга. Интерес пришел к концу сороковых годов. После Зойкиных разоблачений шпионов, когда Ревека Яковлевна была «выгнана» из дома, Неля впервые услышала о «еврейской трусости». Начался очередной учебный год, Одна из одноклассниц, Таня Глухарева, на большой перемене подошла к Неле. С чего начался разговор, Женщина сейчас не помнила. Только тонкие губы растянутого рта, будто разрезанного лезвием, стоят перед глазами. Говор тянущийся, вязкий, та выдавливала из себя, все равно, что крем из тюбика. Он вроде приклеивался к тебе. И вдруг на одном дыхании летит, доносится до ушей:
– Евреи все трусы. Сейчас многие скрываются и пишутся русскими. Линка Виленская была еврейкой, а стала русской. Я сама в журнале видела. Все знают и смеются.
А больше всего на свете Неля боялась быть смешной. Поэтому решила, никогда из-за трусости не будет скрывать свою национальность, докажет, что ничем не отличается от других детей.
Шлейф туманных картин окутывал сознание Женщины. Некоторое время назад в зарубежной поездке встретила хорошую приятельницу, с которой не виделась более 20 лет. Разговорились, и первое, что услышала:
– Знаешь, ты была первым человеком в моей жизни, вызвавшим удивление.
– Почему?
– Помнишь, как я приняла тебя за грузинку? Нисколько не смущаясь, не сжимаясь от неудобства «унизительного оправдания», простодушно ответила – я еврейка. – В первое мгновение, услышанное мной, показалось не по возрасту глупой непосредственностью. Скажем не дальновидностью. Это изумило, просто поразило меня. Ведь многие скрывали. Но, потом ощутила гордость в ответе. С тех пор, кроме уважения, ты другого отношения у меня не вызывала.
