Он убьет их…
Энди закрыла глаза и воспроизвела в памяти отъезд из города.
Они тряслись в задней части микроавтобуса. Салон представлял собой стальной ящик без ручек и обивки. Очевидно, Мэйл перед похищением укрепил металлическую перегородку и убрал дверные ручки.
Отъехав от школы, Мэйл несколько раз повернул, потом выбрался на шоссе номер 35, ведущее на юг. Так показалось Энди. Еще через несколько минут микроавтобус свернул на незнакомую двухполосную дорогу, проехал мимо щитов с рекламой виски и блеклых южных окраин. Девочки кричали, били кулаками в стены микроавтобуса, потом стали рыдать.
У Энди кровоточила губа, которую она прокусила. Ее тошнило от вкуса крови и запаха выхлопных газов. Пока Мэйл кружил по боковым улицам, она пыталась встать на четвереньки, но в конце концов отползла в угол, где ее вырвало. Женевьев затошнило от запаха рвоты, Грейс сотрясалась от дрожи. Энди страдала за дочерей, но не могла ни успокоить их, ни сориентироваться в происходящем. Наконец она просто обняла плачущих девочек и прижала к себе.
Мэйл не обращал на них никакого внимания.
Через некоторое время они все поднялись на колени и посмотрели в окна; городские окраины удалялись, микроавтобус двигался среди огромного зеленого моря фасоли, кукурузы и люцерны.
Мэйл бесцельно нажимал кнопки радиоприемника: звуки «Аэросмит» сменились музыкой Гайдна, затем Энди услышала Джорджа Стрейта и дневную радиобеседу.
«Послушайте, все эти преступники — слабаки; силу им дает только оружие. Отнимите у них оружие, и они уползут в трущобы, из которых пришли…»
Минут пять они ехали по загородной дороге, подпрыгивая на неровных асфальтовых заплатах. Затем Мэйл свернул на дорогу, покрытую гравием; за машиной тянулся шлейф серой пыли. За окнами мелькали красные сараи и белые фермерские дома.
Грейс встала, ухватилась за решетку, отделявшую их от Мэйла, и закричала:
— Выпусти меня отсюда, козел, выпусти меня отсюда…
Женевьев, испуганная неистовыми воплями сестры, тоже отчаянно завизжала, ее глаза закатились. Когда она упала на спину, Энди решила, что с ней случился обморок, и кинулась к дочери, но Женевьев пришла в себя и снова зарыдала. Энди закрыла уши руками. Выпусти меня отсюда, кричала Грейс.
Мэйл, не поворачивая головы, закричал:
— Заткнись, заткнись, заткнись!
Слюна полетела из его рта на лобовое стекло.
Энди схватила дочь, потянула ее вниз, встряхнула, прижала к себе и сказала:
— Не приводи его в ярость.
Она обняла Женевьев, и постепенно девочка перестала рыдать.
