— Вы разрешите нам посмотреть записи вашей жены?
— Конечно. Почему бы и нет?
— Многие медики считают, что записи психотерапевтов должны быть защищены.
— Я подпишу решение, — сказал Данн. — Вы его привезли?
— Я пришлю его вам сегодня.
Взглянув на Лукаса, Данн спросил:
— Чем это вы играете?
— Кольцом.
— А… Женитесь или разводитесь?
— Подумываю жениться.
— Брак — это прекрасно, — сказал Данн. — Посмотрите. Все в коробках. Для каждой вещи — своя коробка.
— Вы… слишком легко относитесь к этой ситуации.
Лицо Данна словно окаменело.
— Дейвенпорт, мне так страшно, что я едва ворочаю языком. Я никогда не испытывал такого страха, от которого пересыхает во рту. Я думал, что это образ, но, оказывается, это правда… Вы должны их найти.
Лукас поднялся.
— Никуда не уезжайте.
— Хорошо. — Данн бросил взгляд на Лукаса. — Вы — крепкий парень, верно?
— Вероятно.
— Готов поспорить, вы — футболист.
— Хоккеист.
— Да, у вас шрамы… Думаете, я вам по зубам? — Данн расслабился и слегка улыбнулся.
Лукас кивнул.
Данн спросил:
— Как, по-вашему, вы найдете мою жену и детей?
— Непременно.
— Но вы не знаете, в каком они будут состоянии, — заметил Данн.
Лукасу казалось, будто что-то давит на него.
— Не знаю, — признался он.
Отдел по расследованию убийств напоминал редакцию бедной городской газеты. Кабинки детективов были разделены невысокими перегородками, столы завалены бумагами. Все свободное пространство занимали металлические шкафы разных оттенков серого или желтовато-серого цвета. На стенах и досках для объявлений висели старые записки, распоряжения, приказы, карикатуры. На шкафу для документов стоял старый радиоприемник с круглой шкалой настройки — такие выпускали в шестидесятых годах. Из динамика доносился голос:
«…одно из самых громких преступлений со времен изнасилования сабинянок и до линдберговского похищения, происшедшего в нашу эпоху…»
Лукас замер у двери, держа в руках пластмассовый стаканчик с куриным бульоном. Голос показался ему знакомым, но Лукас не мог вспомнить, кому он принадлежит, пока ди-джей не произнес: «Вы слушаете Билли Уокера по прозвищу „Блэкджек“, Эдина продолжает задавать вопросы доктору Дэвиду Гедлеру… Доктор Гедлер, минуту назад вы сказали, что жертвы киднеппинга принимают сторону похитителя, отождествляя себя с ним. По-моему, это прекрасный пример того, что происходит, когда наша либеральная школьная система засоряет мозги детей политическим бредом; молодежь поддается этой обработке, поскольку она исходит от людей авторитетных — от профсоюзных шавок, называющих себя учителями…»
