Лия разом погрустнела, ссутулилась, но, тем не менее, ответила:
— Это трудно объяснить. Сначала появляется чувство неудовлетворенности. Затем — тень сомнений. Но ты ничего не можешь с этим поделать. Ты обязан подчиняться. Это заложено в твоей программе, в твоей генетической памяти, привычках. Иногда состояние депрессии преследует клонов до конца жизни. Не всех, конечно. Кто-то вполне доволен своей участью. Но большая часть — извечно страдает. Также, как страдала и я!
— Бедная, — посочувствовал Имкус. Лия благодарно улыбнулась ему, а затем продолжила:
— Но мне повезло. Меня нашли люди консула. Они выкрали меня из орбитальных казарм и перевезли в лабораторию. Там из моего черепа извлекли управляющий чип, а геном исправили, удалив ненужную (внутреннюю) память. Но даже это не помогло полностью. У меня были ломки, жутко хотелось вернуться в казармы, служить и умирать за императора. Хм. Смешно звучит. Собачка хотела вернуться к дрессировщику.
— Нет не смешно! — возразил я. — Грустно!
Лиа пожала плечами.
— На мое счастье мне помогла терапия. Мои сестры выхаживали меня как ребенка и наконец я адаптировалась, воскресла, можно сказать. И знаете, теперь чувство угнетения меня не преследует. Я свободна и ощущаю это. И я хочу жить, жить и помогать тем, кто все еще томится в моральных кандалах имперской армии. Вот такая история… Ладно, пошли, пока хандра снова не вернулась ко мне, а заодно и к вам.
Спорить не стали. Выстроившись маленькой цепочкой, мы проследовали за Леей. Она теперь была молчаливее обычного, да и нам с Имкусом было что обдумать. Впрочем, все мысли сводились к единому знаменателю — мы всерьез начинали думать, что проблемы клонов становятся и нашими проблемами. Нет не физическими, но моральными, близкими к духу и разуму.
Однако не что не вечно в этом (и не только) мире. Вскоре горестные думы отступили от нашей компании, и мы начали любознательно оглядываться по сторонам.
Небольшие лесополосы шли вперемежку с открытыми полями. Последние мы обходили стороной, предпочитая укрытие древесных крон. Хотя, на мой взгляд, это было излишним. Ночью, в темноте, да еще в самой гуще лесной чащобы, нас не заметит и мимо бредущий батальон. В общем: тишь, гладь, да божья благодать. А также: чистое небо над головой, усыпанное звездами, да бесконечная «дорога» впереди.
— Мы скоро придем? — с периодичностью в минуту поочередно спрашивали мы с Имкусом нашу ведущую. Лия уже устала отвечать и лишь отмахивалась. Пока в один прекрасный момент радостно не сообщила:
