Началась новая жизнь - жизнь поэта и мизантропа, жизнь, достойная гения. По утрам граф влекся в поля. Там на тучных лугах паслись его хрюшки и козочки. Сверкало солнышко, ласково пиликали кузнечики, прело пахло сеном, силосом, кормовыми бобами, витаминной мукой... Надоив ведерко козьего молока, Дебош возвращался на берег моря, туда, где у кромки прибоя стоял рассохшийся старый рояль, прибитый некогда к берегу волнами во время жестокой бури. Граф садился за рояль и, захлестываемый волнами, неистребимо наигрывал рапсодии. Матросы с проходящих судов, заслыша звуки рояля, в испуге обкладывались крестами и шептали благоговейно: "Ишь, как томятся души грешников!" Потом бывший граф брал мотыгу и вспучивал участок под таро. Выгонял из загона животину, а после садился на пенек писать поэзы. Так неторопливо проходил пасторальный день. Ввечеру, исполнив ритуальный танец благодарения за приятный день, граф выдергивал из носков еще одну нитку: носки служили календарем. По ночам он вспоминал нежную Глорию и, жестоко сморкаясь и давясь рыданиями, вновь плыл среди рифов сомнения к письменному столу. И опять возникали стихи под верещание цикад, под шум прибоя, под легкое потрескивание самодельного светильника - плошки с ворванью. "Вдохновение! - думал Дебош, окропляя слезами травяное бубу. - О! Ты не приходишь в аристократические салоны с бельведерами! Ты приходишь под шум моря в соленых брызгах, как пенорожденная Афродита...". Тут его мысли принимали нежелательный оборот. Он почему-то начинал думать о белом теле Афродиты. Тело было таким прекрасным, мягким, гладким, с такими волнующими выпуклостями, с такой... Дебош вскакивал, бежал к морю, окунался в холодные волны, потом возвращался к столу и начинал творить. В моей душе живет любовь. Она кипит, волнуя кровь. И не истлеет и в гробу Под ветхим травяным бубу! * * * Однажды, когда Дебош в лирическом экстазе бился головой о пальмовый ствол, ему на голову упал кокосовый орех. С тех пор Дебош обходил пальмы стороной, а Проклятый Орех стал для него воплощением мирового Зла. Дебош упивался потенцией уничтожить подлый овощ в любое время дня и ночи. Дабы кокос полнее осознал свое ничтожество, граф регулярно пинал его ногой. Я в силах уничтожить Зло. Таков поэт! И знайте, други: Бить Зло - поэта ремесло, И в том поэзии заслуги! Думая о Проклятом Кокосе, Дебош неожиданно пришел к неприятному выводу: если уничтожить орех, на свете исчезнет не только зло, но и добро. Ибо, не зная, что есть Зло, кто поймет, где Добро? Дебош взопрел от такого поразительного открытия. Он немедленно кинулся к столу и стал покрывать высушенные листья письменами. Высушенные листья часто служили ему для черновиков. Но тут налетел с моря шквал и вместе с частью шалаша унес и начало гениальной поэмы. Дебош мрачно поразмыслил и понял, что лучше всего сразу писать набело. Причем не на листьях. Надрываясь, он притащил с горы огромный камень и стал высекать стихи на граните.
