— То же и с вами было, — обратился я к попутчику. Вроде бы и семья, и достаток, и уважение — и вдруг сразу всё исчезло, Остались только пьянка, горечь и пустота. У вас один путь — церковное покаяние.
В это время объявили посадку на самолёт, и разговор наш временно прервался. В самолёте мы сели рядом.
— Объясните мне, — начал внук весталки, — почему я одинок, отчего у меня нет друзей, учеников? Ведь я умею всё. Я и скорняк, и портной, и сапожник, хороший строитель и даже пекарь. Но никому ничего не могу передать. Между мной и человеком всегда какая-то невидимая, непробиваемая стена. Я хочу её стереть, войти в другого человека — и не могу.
— У вашей бабки, наверное, тоже не было друзей? — спросил я.
— Да, она всегда была совершенно одна, — подтвердил попутчик.
— Это — участь всех колдунов, волхвов и весталок. Человек, служащий силам зла, изолируется бесами от окружающих людей, он живёт как бы в своём замкнутом тёмном мистическом мирке. Тайна беззакония, живущая в его душе, делает оккультиста крайне эгоцентричным, самолюбивым, гордым. Нормальные человеческие эмоции, поведенческие реакции начинают исчезать и трансформироваться под действием нечистых сил. Человек начинает уподобляться тому, с кем он общается и кому служит. Постепенно душа как бы высыхает и вытесняется из тела, уступая место падшему духу. Вот даже при общении с вами это остро ощущается. Душа ваша, личность как бы уже отсутствуют. Вы есть — и одновременно это как бы частично уже не вы. Это ощущает и ангел-хранитель человека, с которым вы общаетесь, и старается уберечь его, отвести от тесного соприкосновения с волхвом — носителем зла.
Наступила пауза. Разговор на какое-то время прервался. Я достал "Звонницу" — православную курганскую газету — и стал читать. На обложке "Звонницы" было изображение иконы Святой Троицы. Сосед мой покосился на изображение Святой Троицы, как-то весь сразу скукожился, сморщился, схватился за голову и застонал.
— Не могли бы вы убрать газету? Дико болит голова, — почти прошептал он.
— Вы думаете, это от газеты?
— Да. И от всего нашего разговора. Какая-то внутренняя стена возникла между нами.
Было впечатление, что соседа моего изолировали от меня, накрыв невидимым стеклянным колпаком. Он был больше не в состоянии что-либо воспринимать.
Немножко ещё посидев рядом для приличия, я собрал вещи и пересел на другое место.
— Так будет лучше, — сказал я, уходя, своему собеседнику. — Зачем мне причинять вам лишние страдания?
