Татьяна бросилась на другую сторону улицы. Там на панели лежало окровавленное тело молодого человека. Нос был сломан, зубы выбиты, сломанная рука неестественно изогнулась.
— Люди! Помогите! Ведь он ещё живой! — обращалась Татьяна к прохожим после безуспешных попыток самой приподнять стонавшего на мостовой парня. Но прохожие ускоряли шаг, отворачивали лицо и не обращали внимания на крики о помощи. Наконец, минут через десять, ей удалось остановить какого-то мужчину, и они, приподняв потерпевшего, измазавшись в крови, перенесли его на другую сторону улицы, в поликлинику.
С трудом добралась Татьяна с потерпевшим до кабинета знакомого врача. Они вместе осмотрели и перевязали пришедшего в себя после шока больного. В результате наезда машины у него были сломаны рука и ребра. А выбили зубы и сломали челюсть уже подростки, которые, увидев беспомощного человека, добавили ему ударами ног по лицу. Видимо, воображали себя суперменами, героями голливудского боевика.
После оказания первой помощи вызвали жену потерпевшего, и та увезла своего мужа домой на машине. Горячо благодарили они Татьяну и врача, по сути дела, спасших молодого парня от смерти.
Обследовать сердце регенту на этот раз не удалось, не хватило времени. Но самое главное, этот случай показал: сердце у Татьяны — есть. А ведь это, пожалуй, самое главное.
Бабе Маше 82 года. Ноги разбил паралич, и ходить она может только на двух костылях, медленно перебирая палками и преодолевая острую режущую боль при каждом движении. Живёт баба Маша в метрах шестистах от храма. Но ходит на каждую службу. Она совершенно одинока, старая дева, и некому помочь ей на склоне лет.
Идёт она до храма часа полтора и столько же обратно. Шаг за шагом, сантиметр за сантиметром, приближаясь к долгожданной встрече с Богом. Когда-то она была регентом этого храма в селе Подгощи Новгородской губернии. Знала ноты и руководила хором. Дореволюционные певчие давно уже состарились и сошли с клироса, и только она решила служить Богу до смерти. Некому было петь в церковном хоре. Молодых прихожан было мало, да и безголосые, а старые — кто умер, а кто болел и не то что петь, а и ходить был не в состоянии. И только баба Маша ещё держалась.
С превеликим трудом добиралась она до храма, за полчаса до службы была уже на клиросе и долго приходила в себя после тяжкой дороги. Потом по привычке задавала тон, хотя кому его было задавать — только престарелая Антонина и была ещё на хорах, и начинали они петь церковную службу.
