Мать возмущалась в трубку, но Надежда твердо сказала, что ей должны звонить, так что нельзя занимать телефон. Мать с ворчанием бросила трубку.
Надежда допила остывший кофе, привела себя в порядок и отправилась в больницу.
В окошке справочной ей сообщили, что пациентка Малинина, поступившая вчера по «Скорой», находится в неврологическом отделении, в палате номер двенадцать.
— В неврологии? — переспросила Надежда. — Почему в неврологии, а не в хирургии?
— Потому что у нее сотрясение мозга, — пояснила медсестра и добавила, взглянув на Надежду поверх очков: — Состояние средней тяжести, температура нормальная.
Надежда поднялась на четвертый этаж и вошла на неврологическое отделение. Никто ее не остановил, хотя время было неприемное. Очевидно в этой больнице были демократические порядки.
Коридор отделения был пуст. На столе дежурной сестры лежала раскрытая книга, но сама сестра отсутствовала. К счастью, на дверях палат были проставлены номера. Надежда Николаевна прошла мимо седьмой палаты, мимо восьмой, девятой, десятой…
В это время дверь двенадцатой палаты открылась, оттуда вышел мужчина в белом халате.
— Доктор! — окликнула его Надежда.
Она хотела спросить у врача, здесь ли лежит Катя Малинина, но тот отвернулся и быстро пошел прочь по коридору.
Надежда проводила его взглядом. Что-то в фигуре врача показалось ей смутно знакомым, но она не могла вспомнить что. Надежда пожала плечами и вошла в двенадцатую палату.
Здесь были только две кровати. На одной, около окна, спала, разметавшись, полная женщина средних лет, на второй лежала вчерашняя девушка. Она была очень бледной, глаза полузакрыты, в локтевом сгибе закреплена пластырем игла капельницы.
Вдруг глаза девушки открылись, она уставилась на Надежду, ее губы зашевелились.
Надежда подошла к самой кровати и наклонилась над девушкой, чтобы расслышать ее слова.
— Это он, — едва слышно проговорила Катя. — Это он…
— Кто? — удивленно переспросила Надежда.
— Этот доктор… это его я вчера рисовала…
— Что? — Надежда решила, что ослышалась, и склонилась еще ниже.
Но Катя вдруг напряглась, лицо ее покраснело, и она задышала часто и сипло.
— Что с тобой? — всполошилась Надежда Николаевна.
Девушка пыталась что-то сказать, но из ее горла вырывался только свистящий хрип. Лицо ее побагровело, губы посинели, глаза едва не вылезали из орбит. Она в ужасе смотрела на Надежду, потом перевела взгляд на что-то за ее спиной.
Надежда проследила за ее взглядом — и увидела подвешенный на стойке прозрачный пакет с раствором для капельницы. В наполняющей пакет бесцветной жидкости разбегались розоватые змейки — в раствор явно влили какое-то постороннее вещество.
