– Битком, – сообщила она.
Калле подошёл и тоже посмотрел. Собрались все ребята из их квартала и ещё целая кучка «чужаков». На первой скамейке восседал дядя Эйнар. Рядом с ним сидели булочник и его жена, а сзади них Калле разглядел своих собственных родителей.
– Я так волнуюсь, даже ноги подкашиваются! – жалобно простонала Ева-Лотта. – Так и знайте, в акробатическом номере я свалюсь вам прямо на голову. И лошадь не в духе. Боюсь, ничего у меня с ней не выйдет.
– Смотри, не опозорь нас, – предупредил Андерс.
– Пора начинать! – крикнул нетерпеливо дядя Эйнар.
– Ну уж это наше дело! – сердито заметил директор.
Тем не менее он надел свой цилиндр, вернее, цилиндр булочника Лисандера, открыл окно, взялся за верёвку и съехал вниз на арену. Ева-Лотта изобразила громкие звуки трубы, зрители доброжелательно зааплодировали. Тем временем Калле сбежал по лестнице, отвязал лошадь и повёл её между скамьями на глазах у восхищённой публики. Директор снял цилиндр, вежливо поклонился, затем взял хлыст и громко щёлкнул им. И сам он, и зрители ждали, что лошадь пустится бодрой рысью вокруг арены. Но не тут-то было. Она только тупо глядела на публику. Директор щёлкнул бичом ещё раз и совершенно отчётливо прошептал:
– Ну, пошла же, скотина!
Лошадь наклонилась и сорвала зубами несколько травинок, пробившихся сквозь опилки. С чердака послышалось весёлое фырканье. Это не выдержала «наездница высшего класса», ожидавшая своего выхода. Публика тоже веселилась, в особенности дядя Эйнар и мама Евы-Лотты.
В этот момент вмешался шталмейстер Калле. Он взял лошадёнку под уздцы и решительно провёл её прямо под чердачный люк. Ева-Лотта ухватилась за верёвку, приготовившись красиво соскользнуть в исходное положение. Но тут лошадь вдруг ожила. Она совершила прыжок под стать заправскому цирковому скакуну, и когда Ева-Лотта съехала вниз, то эффектно приземлиться ей было некуда. Наездница повисла на верёвке, беспомощно суча ногами. Наконец Андерс и Калле насильно приволокли лошадь на место, Ева-Лотта шлёпнулась ей на спину, Андерс щёлкнул хлыстом, и лошадёнка вяло затрусила по кругу. Тщетно наездница сжимала ей бока голыми пятками, побуждая бежать хоть немного резвее.
– Негодяйка! – прошипела Ева-Лотта.
Увы, слова на лошадь тоже не подействовали… Предполагалось, что она будет бежать по арене самым быстрым аллюром и своими резвыми скачками отвлекать внимание зрителей, чтобы те не заметили, сколь несложны трюки самой Евы-Лотты. Но теперь, когда лошадёнка отказалась хоть как-нибудь помочь делу, номер выглядел довольно кисло. «А я столько лет подкармливала её овсом!» – с горечью подумала Ева-Лотта.
