Именно в такое крайне бедственное положение и попала сейчас Ева-Лотта. Она во что бы то ни стало должна как можно скорее связаться с Андерсом и Калле. Она чувствовала, что они где-то поблизости. Рыщут, словно голодные волки, и ждут, когда же зажжётся свечка в её окне, означающая, что путь свободен. Но путь всё ещё не свободен. Никке и не думает уходить. Сидит и рассказывает Расмусу, как он, будучи молодым моряком, бороздил голубые просторы океанов, а Расмус, дурачок, не отпускает его, всё просит рассказывать ещё да ещё.
Ждать больше нельзя, надо спешить, спешить, спешить! Через час Петерс и Никке под покровом ночной тьмы отправятся за секретными документами.
У Евы-Лотты оставался один-единственный выход: она издала вопль «Великая катастрофа». И прозвучал он весьма устрашающе, как и подобает. У Никке и Расмуса аж кровь застыла в жилах. Придя в себя, Никке покачал головой и сказал:
– Ну всё, дело швах. Нормальный человек так орать не станет.
– Да нет же, это такой индейский клич, – пояснила Ева-Лотта. – Я подумала, может, вы захотите послушать. Вот, пожалуйста. – И она ещё раз пронзительно завопила.
– Спасибо, больше не нужно, – сказал Никке.
И он был прав, потому что где-то в темноте просвистел чёрный дрозд. Вообще-то после наступления темноты дрозды не имеют обыкновения петь, но Никке нисколько не удивился, а Ева-Лотта тем более. Она была невероятно рада. Калле и Андерс подали ей знак: «Мы слышали».
А вот как передать им важное сообщение о бумагах? Но на то они и рыцари Белой розы, чтобы всегда находить правильное решение. Тайный язык, разбойничий язык не раз приходил им на помощь, поможет и теперь.
Никке и Расмус ещё раз были повергнуты в шок, когда Ева-Лотта ни с того ни с сего вдруг очень громко и жалобно запела.
– Сос-поп-а-сос-и-тот-е боб-у-мом-а-гог-и поп-рор-о-фоф-е-сос-сос-о-рор-а зоз-а кок-нон-и-жож-нон-ой поп-о-лол-кок-ой, – пела она, к явному неудовольствию Никке.
– Эй, ты! – сказал он под конец. – Прекрати! Чего воешь?
– А это такая индейская песня. Про любовь. Я думала, вы её тоже захотите послушать.
– А я подумал, уж не заболела ли ты, – сказал Никке.
– Нон-е-мом-е-дод-лол-е-нон-нон-о! Сос-рор-о-чоч-нон-о! – продолжала петь Ева-Лотта как ни в чём не бывало, пока Расмус не заткнул уши и не сказал:
– Эва-Лотта, давай лучше споём «Лягушечки, лягушечки, ква-ква-ква-ква»…
А потрясённые Калле и Андерс стояли в темноте и слушали песню Евы-Лотты: «Спасите бумаги профессора за книжной полкой! Немедленно! Срочно!»
