– Ты есть хочешь? – спросил Андерс так неожиданно, что Калле даже подпрыгнул на месте.
– Ты проснулся…
Андерс уселся на своей еловой постели, взлохмаченный и с чётким отпечатком ветки на щеке.
– Я так голоден, что, пожалуй, съел бы даже варёную рыбу, – признался он.
– Ой, и не говори, – ответил Калле. – Ещё немного, и я начну грызть кору с деревьев.
– Если целый день питаться одной черникой, то, само собой, захочется чего-нибудь посущественнее.
Вся надежда была на Еву-Лотту, которая обещала добыть им хоть какой-то еды. «Я этого Никке так достану, что еда будет, – пообещала она. – Скажу, что доктор прописал мне есть каждые два часа. Не беспокойтесь, уж без еды вы не останетесь. Приходите, когда стемнеет».
Это было утром. Они стояли тогда под её окном и шептались через прибитые доски, готовые дать стрекача при малейшем признаке опасности. И как только появился Никке с завтраком для Евы-Лотты, они тотчас ускользнули, как две вспугнутые ящерицы. И это несмотря на дурманящий аромат поджаренной ветчины. Убегая в лес, они услышали язвительную реплику Евы-Лотты: «Уж не думаешь ли ты, что я приехала сюда худеть?» Что ответил ей Никке, они не разобрали, так как были уже далеко.
Мало-помалу друзья добрались до противоположного берега острова. Здесь они пробыли весь день – строили шалаш, купались, ныряя со скалы, отсыпались и ели чернику. Слишком много черники… И теперь они оголодали, как волки.
– Осталось только дождаться, когда стемнеет, – заметил Андерс мрачно.
Калле и Андерс вылезли из шалаша и взобрались на скалу. Найдя расщелину и устроившись там поудобнее, они стали дожидаться наступления темноты, которая непременно спасёт их от голодной смерти. Они сидели, глядя на этот самый удивительный в их жизни закат, но солнце заходило так медленно, что ничего, кроме досады, мальчики не испытывали. Небо над верхушками деревьев полыхало, словно пожар. Вдалеке всё ещё был виден кусок солнечного диска, но скоро исчезнет и он. Тьма, чудесная благословенная тьма окутает землю, и воду, и всех, кто нуждается в защите от похитителей. Только бы поскорее!
Скала круто обрывалась, уходя в воду, и там, где вода принимала её, слышался лёгкий плеск. Кругом было тихо, лишь далеко над заливом гулко и жалобно кричала какая-то морская птица.
– Это начинает действовать мне на нервы, – сказал Калле.
– А я вот всё думаю, что там дома говорят про нас, – размышлял вслух Андерс. – Как, по-твоему, объявили они розыск по радио?
