– Ну, это мы ещё посмотрим. Лучше, если б вы уже сейчас уяснили, насколько всё серьёзно.
– А для вас лучше, если вы уже сейчас уясните, что я никогда не скажу вам, где храню свои бумаги.
Расмус выпрямился на коленях у профессора и в упор уставился на инженера Петерса.
– Не-а, и я тоже не скажу, – торжествующе заявил он. – Хоть и знаю, где они.
Профессор от неожиданности вздрогнул:
– Что ещё за глупости! Ничего ты не знаешь.
– Я не знаю? Давай поспорим!
– Да замолчи ты! Ты даже не знаешь, о чём идёт речь, – строго сказал профессор.
– Ещё как знаю… – Расмусу не понравилось, что его способность участвовать в беседе подвергли сомнению. – Вы говорите о тех бумагах с маленькими красненькими цифрами. Ну про которые ты сказал, что они очень, очень секретные.
– Конечно, про них мы и говорим! – оживился Петерс. – Но ты ведь не знаешь, где они лежат, ты же ещё маленький…
Профессор сердито оборвал его:
– Это пустой разговор. Неужели непонятно, что все бумаги до единой надёжно заперты в банковском сейфе.
Расмус смотрел на отца неодобрительно.
– Ты говоришь неправду, папа, – строго заметил он. – И вовсе они не в этом… банк… сейфе.
– Расмус, молчи! – рявкнул профессор с неожиданной горячностью.
Но Расмус действительно считал, что в этом деле надо разобраться. Судя по всему, папа позабыл, как это было.
– И совсем они не в сейфе, я знаю, – убеждённо заявил он. – Потому что как-то вечером я подкрался к тебе, а ты думал, что я сплю. А я стоял на лестнице в передней и видел, как ты укладывал…
– Замолчи, Расмус! – снова рявкнул профессор, на этот раз ещё с большей горячностью.
– Чего ты кричишь? – обиделся Расмус. – Я же не скажу ему, где они… – Потом он посмотрел на Петерса с состраданием: – Но я могу подсказать «горячо» или «холодно», мы так всегда играем.
Профессор встряхнул его довольно сурово.
– Да замолчишь ты наконец? – закричал он.
– Да, да, да, замолчу! – поспешно произнёс Расмус. – Я же ничего такого не сказал! – Он надулся и, немного поразмыслив, добавил: – Вообще-то не «горячо» и не «холодно».
Ева-Лотта осмотрелась вокруг и осталась довольна: вполне уютная тюрьма. Если бы этот Никке не прибил несколько толстых досок поперёк окна, то вполне можно было бы представить, что Ева-Лотта – желанный гость на этом острове. Разве не её поселили в очаровательный, прелестный домик для гостей, где она вправе хозяйничать? Раскладушки вдоль стен покрыты уютным ситчиком, возле умывальника – нарядная ширма, у окна – столик с книгами и газетами, чтобы гостям не было скучно. Словом, это было самое удивительное в мире разбойничье логово. И вряд ли кто ещё мог похвастаться таким чудесным видом из окна! За досками окно было распахнуто настежь, и оттуда открывался летний пейзаж такой дивной красоты, что сердце замирало. Переливаясь в солнечных лучах, там лежал залив, держа в своих объятиях маленькие зелёные острова.
