До здания клуба было метров сто — пустяк для неторопливой прогулки при солнечном свете, но многовато для лишенного романтической жилки человека, бредущего на непослушных ногах сквозь холодный ночной туман. Буров понимающе кивнул.
— Конечно, есть и другая версия, — сказал он. — Она косвенно подтверждается показаниями свидетелей…
— Ммм?.. — вопросительно, с оттенком неудовольствия протянул Пермяков, которому не понравилось слово «свидетели».
— В клубе его видели многие, — пояснил генерал. — Он был здесь завсегдатаем — делил вечернее время между баром и бильярдом, а когда уставал, садился за карточный стол. В бильярдном зале его вчера не видели вообще, а партнеры по картам в один голос утверждают, что он непривычно много пил, был рассеян и заметно чем-то озабочен, даже удручен. Все время поглядывал на часы, а потом на середине партии просто бросил карты на стол, поднялся и, даже не извинившись перед партнерами, вышел из зала в обнимку с бутылкой коньяка. Все это позволяет предположить, что в парке у него была назначена какая-то встреча. Причем, судя по поведению, встреча не из приятных.
— Вот, — с горьким удовлетворением произнес Пермяков. — А ты говоришь: несчастный случай…
— Встреча вряд ли состоялась, — возразил Буров. — По крайней мере, охрана посторонних не видела, и камеры слежения ничего подозрительного не зафиксировали. Не обнаружено ровным счетом ничего, что свидетельствовало бы о присутствии здесь, на месте происшествия, кого-то еще. Поэтому поведение нашего… гм… потерпевшего можно толковать как угодно. Оно могло объясняться сотней вполне обыкновенных причин бытового характера: ссора с женой, неприятности на службе… Медики, например, утверждают, что беспричинная тревога и подавленное настроение весьма характерны для предынфарктного состояния, когда пациенту еще кажется, что он здоров, а организм уже намекает, что это не совсем так.
— Значит, несчастный случай? — подозрительно ровным тоном переспросил Андрей Родионович. — Что ж, если смотреть сквозь пальцы, с этим можно согласиться. Ну, а что наше многомудрое следствие говорит по поводу зажигалки?
— Зажигалки?..
В голосе генерала Бурова прозвучало искреннее недоумение, и Андрей Родионович, даже не глядя, как наяву, увидел его удивленно приподнятые брови. Была у него такая манера — подчеркивать эмоции, которые желал продемонстрировать окружающим, немного преувеличенной, почти гротескной мимикой. Да, спора нет, он был прирожденный оратор, а значит, еще и недурной драматический актер — как, впрочем, и полагается не только пламенному трибуну, но и уважающему себя и уважаемому другими шпиону.
