— Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Пролетарии всех стран, — кричу так, будто зову на помощь, — соединяйтесь! Газета! Газета!
— Ну-ка, дай посмотреть, как соединяются пролетарии всех стран!
От радости я готов броситься на шею опрятно одетому седому эфенди, попросившему газету. Я дал ему газету. «Возьми деньги, сынок». Только после того, как он сказал это, я заметил, что он протягивает мне деньги. Он усмехнулся.
— Когда я был молод, — сказал он, — парижские социалисты так торговали своими газетами.
В тот день на Галатском мосту я продал сорок пять газет. Керим продал в Касым-паша двести двадцать пять.
Мы медленно шествуем к Красной площади. Перед нами, позади нас люди, флаги, транспаранты, портреты, песни. Наша группа поет «Первомайский марш»: «На Первое мая, на Первое мая, мы перво-наперво всем пожелаем…» Аннушка тоже идет с нами. Мы научили ее турецким словам, и она поет марш с нами, по-турецки. Я держу Аннушку за руку. Керим спрашивает: «Боишься, что она сбежит?» — «Не знаю, мне все время почему-то страшно, что вдруг я ее потеряю, что она обратится в дым, станет птицей и улетит». — «Ты это всерьез говоришь? Или притворяешься?» — «Всерьез». — «Я думал, такие мысли приходят людям в голову только в романах».
Мы приостановились, а затем встали окончательно. Позади нас — кавказцы. Они мгновенно встали в круг, вытолкнули в середину парня и начали танцевать танец Шейха Шамиля».[37] Парень — дагестанец.
Так что в центре танцует самый красивый парень университета. Аннушка выпустила мою руку, пошла смотреть на танец. Я следом за ней. Парень сначала делает такие движения, будто совершает намаз. Известно, что, прежде чем наброситься на русское царское войско, Шейх Шамиль совершал намаз. Этот намаз сопровождает довольно медленная мелодия, а потом она внезапно меняется, становится бешеной. Шейх Шамиль, выхватив кинжал, бросается в бой, кружась на носках в танце.
Белокурый парень — словно молния. Но мне этот танец противен. Я уважаю и даже люблю Шейха Шамиля, но все кавказцы, будь то азербайджанцы, армяне, грузины, дагестанцы, другие народы, названий которых я не знаю, вечно становятся в круг и танцуют этот танец по любому поводу, с намазом или без — не знаю, какие еще варианты этого танца существуют.
К танцующему парню присоединились три юноши и две девушки. Вокруг все хлопают, поддерживая ритм. Я спросил Аннушку: «Тебе очень нравится?» — «Да, не могу наглядеться». — «На дагестанца?» — «Как тебе не стыдно… Но представь себе, и на него тоже. Ну и что?»
