Внезапно хлесткий, но одновременно необыкновенно тяжелый удар обрушился на его голову, будто кто-то от всей души ударил его в висок чугунной сковородой. Пуля с противным жужжанием отрикошетила от скалы и зарылась в землю.
Голова безвольно откинулась, в шее что-то отчетливо хрустнуло.
Меховая шапка, отлетев далеко в сторону, закатилась между камней и только тогда докатился звук далекого выстрела.
В голове оглушительно зазвенел колокол, в глазах пылали яркие круги. Все вокруг раздвоилось, конечности налились свинцом, будто кто-то их просто выключил. Он рухнул словно подкошенный, повалился безвольной, инертной тушей. Больно ударившись копчиком, подстреленный боевик перевернулся и несколько метров поехал вниз по твердому обледенелому гравию.
На краткий миг он выпал из бытия, перестал существовать для всего мира, но боль и студена земля довольно быстро привели его в чувства.
Али осторожно приоткрыл глаза. Мир, цвета и звуки постепенно возвращались, но очень медленно, будто кто-то скаредной рукой отмеривал их мизерными порциями, он вяло потряс головой, стараясь сфокусировать зрение. Горные вершины все еще качались перед глазами, теплая струйка залила правый глаз.
К счастью для его головы, пуля лишь чиркнула по черепу, чуть повыше правой брови, содрав кожу, но не причинив особого вреда. Он осторожно, кончиками пальцев потрогал ушиб. Место вокруг раны набухло кровью, шишка росла, быстро увеличиваясь в размерах.
Пришла запоздалая тянущая боль, кончики нервов разорванной плоти отозвались невыносимым перцовым жжением.
Боль, боль, боль — словно морской прибой она накатывает и отступает в такт толчкам бешено бьющегося сердца. Расцарапанная шея саднит и поворачивается лишь на несколько градусов, после чего будто кто всаживает туда, чуть пониже правого уха, ржавый иззубренный гвоздь.
Ленивая, неповоротливая мысль, скованная разбитым на осколки миром все же отметила, что повреждены шейные позвонки.
Раны всякого характера и разной сложности он навидался за свою не такую и долгую жизнь предостаточно. Несколько секунд он тупо сидел, приходя в себя, тошнота объединившись с болью, убойным коктейлем придавили его к земле, пытаясь вновь лишить сознания.
Однако сейчас позволить себе он этого не может. Его охватила злоба — на себя, на этих адских гончих, на весь мир. Гнев волной поднялся откуда-то с самого низа живота, поднялся и затопил все сознание, перерастая в хриплое горловое рычание, а затем — в яростный вой загнанного животного: У-у-хххх-р-р-р, х-р-р йааааа вас… будьте вы… будьте вы прокляты!!! Я вас… я вам… о-о-о, как я вам отомщу-у-у!!!
